1 февраля Зеленоградский районный суд Москвы рассмотрит иск семьи Дель о признании незаконными действий чиновников, отобравших у семьи десять приемных детей. За этим скандальным делом с середины января наблюдала вся страна. Специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова выясняла, какие перспективы имеет судебный процесс и как история семьи Дель может повлиять на институт приемной семьи в России.
"Это была настоящая спецоперация, а мы были как на войне"
Москва, центр города, за окном ветер и снег, в пустом кафе занят только один стол — многодетная мать Светлана Дель из Зеленограда и ее подруга из Петербурга Мария Эрмель пьют горячий чай: "Устали и замерзли, четыре часа сидели в засаде возле храма, куда должны были сегодня привезти детей из приюта. Но наших не привезли".
В приюте живут дети Светланы Дель, изъятые из ее семьи,— двое усыновленных и восемь приемных. Две недели они не могут видеть мать и отца.
— Позавчера мы стояли возле приюта, Полина увидела нас в окно и так громко закричала "мама", что это было слышно на улице. Ее тут же оттащили от окна, штору задернули.
Поводом для изъятия детей у семьи стал сигнал из детского сада. По официальной версии, воспитатель обнаружил на теле шестилетнего Сережи "следы побоев" и сообщил об этом в органы опеки, которые, в свою очередь, привлекли полицию. В 16 часов 10 января в квартиру к Дель пришли представители отдела опеки управления социальной защиты департамента труда и социальной защиты Москвы и отдела МВД России по районам Силино и Старое Крюково Зеленоградского административного округа. "Когда полиция и опека пришли в наш дом, они первым делом попросили вывести Петю, который в тот день в сад не пошел,— говорит Светлана Дель.— Петю они раздели догола, хотя ни один из этих людей не снял обуви и не вымыл руки. На Пете ничего не нашли, но они сообщили, что забирают всех детей. При этом мне сказали, что претензии есть к мужу, а ко мне вопросов нет и я могу утром прийти к детям".
Из дома забрали четырехлетнюю Милану и шестилетнего Петю, только что переболевших ОРВИ и не посещавших в эти дни детский сад, а также семилетнюю Катю и 11-летнюю Риту. Сережу (6 лет), Артема (7 лет), Иру (5 лет) и Леру (4 года) увезли в приют из детского сада. Шестилетняя Полина в это время была на новогодней елке в Центре поддержки семьи и детства города Зеленограда, а 10-летняя Вика — в танцевальной студии, где занималась балетом. И Полину, и Вику забрали полицейские. "Никаких документов, обосновывающих изъятие детей, мне не показали",— отмечает Дель.
15-летний Миша и 16-летний Филипп ушли из дома, как только сотрудники полиции и опеки сообщили, что забирают всех детей.
"Филипп и Миша хорошо помнят детский дом,— говорит Светлана.— Они сказали, что ни в какой приют не поедут. Полиция не стала их задерживать. Мальчишки пошли в детский сад за младшим Никитой. И два часа они гуляли, боялись идти домой, боялись, что их заберут. Это была настоящая спецоперация, мы были как на войне".
Светлана утверждает, что ее муж никогда не бил детей, а Мария Эрмель называет Михаила "спокойным, интеллигентным человеком". В день, когда в семью пришла полиция, Михаил уехал на похороны матери в Петербург. Когда вернулся, узнал из СМИ, что против него возбуждено уголовное дело. Однако 20 января, когда он пришел с адвокатом в отделение полиции, там ни о каком деле не знали. По словам адвоката семьи Ивана Павлова, Дель оставил свои контакты и написал заявление, что не скрывается от следствия.
"Сначала в СМИ чиновники говорили о синяке на теле Сережи, но впоследствии синяк превратился в побои с кровоподтеками,— отмечает Мария Эрмель.— Официально никаких фотографий синяков не показали ни Свете с Мишей, ни адвокату".
Сотрудник правозащитной организации "Иван Чай" Анна Кисличенко, участвовавшая в совещании в московском департаменте соцзащиты, рассказала в соцсетях о фотографиях, которые показывали чиновники: "Представленные там фотографии — цветные ксероксы формата А4 частей тела какого-то человека с пятнами, напоминающими синяки, нельзя характеризовать как принадлежавшие мальчику Сереже из семьи Дель".
"На Сережу в саду жаловались, он активный мальчик,— говорит Светлана Дель.— Но я думаю, весь этот конфликт связан не с Сережей. Скорее всего, в саду узнали о том, что у детей ВИЧ. Дело в том, что в детском саду работает врач из нашей поликлиники".
"Мне не давали видеться с детьми, которых две недели допрашивали"
В официальном ответе "Власти" департамент труда и социальной защиты населения города Москвы сообщил: "10 января 2017 года двое несовершеннолетних детей, проживающих в приемной семье Светланы Д., были изъяты из семьи на основании актов ОМВД России по районам Силино и Старое Крюково Зеленоградского административного округа города Москвы о помещении несовершеннолетнего в специализированное учреждение для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации, и восемь детей — на основании актов ОМВД России по районам Силино и Старое Крюково Зеленоградского административного округа города Москвы о выявлении и учете беспризорного и безнадзорного несовершеннолетнего..."
«Дети на момент экспертизы не видели меня восемь дней. Я обещала забрать их на следующий день и обманула. Они думали, что я их бросила. Они говорили то, чего от них ждали» (на фото - Светлана Дель и ее старшая дочь Дарья)
Другими словами, восемь из десяти детей были отобраны у семьи на основании актов о беспризорности и безнадзорности, хотя в момент отобрания дети находились либо с родителями, либо в детских социальных и образовательных учреждениях.
Утром 11 января Светлана Дель поехала в приют, но к детям ее не пустили: "Никаких документов опять не показали, велели все решать с органами опеки. В опеке мне сказали, что пока идет разбирательство, дети будут в приюте и в больнице. К тому времени чиновники публично рассказали, что у восьми моих детей ВИЧ, поэтому они находятся в больнице, а двое усыновленных детей — в приюте. Оказалось, что ни диагноз детей, ни усыновление не являются тайной".
По словам Дель, в районном отделе опеки ей сообщили, что восемь ее приемных детей с ВИЧ увезли в инфекционную клиническую больницу N2, однако она нашла их в филиале N2 детской городской клинической больницы имени Сперанского на улице Ивовой. "Мне позвонила врач из этого филиала, чтобы спросить про лекарства, которые принимали дети,— поясняет Дель.— Это не специализированная больница, и врачи не знали, по какой схеме лечатся мои дети. Лекарств у них тоже не было, а от меня принять лекарства не могли по инструкции. Когда детей у меня забирали, то сказали, что отвезут их в специализированную больницу и там есть все препараты. Это был обман".
Светлана достает мобильный телефон и показывает электронный календарь: "У всех родителей детей с ВИЧ активирован будильник, потому что лекарства надо давать вовремя. Я по образованию врач. Если соблюдать все правила, дети вырастают здоровыми людьми, с них даже инвалидность снимают. Но если пропускать прием препаратов, то это может стать угрозой для здоровья и даже жизни. Мои дети принимали лекарства регулярно, утром и вечером. После изъятия они не принимали необходимые медикаменты целых три дня".
В больницу приемная мать приехала 11 января, но к детям ее не пустили: "13 января заведующий сказал мне: "Дети здоровы, очень хотят к маме". С нами были журналисты, и они записали этот разговор, запись мы сохранили".
12 января Светлана Дель официально обратилась к уполномоченному по правам ребенка РФ Анне Кузнецовой.
Из офиса детского правозащитника ей перезвонили и сообщили, что утром 13-го приедут осмотреть ее квартиру. "13-го, осмотрев квартиру, они предложили мне проехать на встречу с Кузнецовой,— вспоминает Светлана.— Анна Юрьевна хорошо меня приняла, отнеслась с сочувствием. В тот же день у нее собрали совещание с представителями департамента соцзащиты и органов опеки, и представитель отдела опеки нашего района сказала мне на этом совещании, что детей уже опросили, к маме претензий нет, дети к маме хотят, поэтому детей мне отдадут. Но я должна написать заявление с просьбой поместить всех детей в приют Зеленограда, чтобы легче было их всех сразу забрать. Меня адвокат потом спрашивал, зачем я подписала. Но я ведь была в аппарате детского защитника, у меня не было сомнений. Мне обещали, что в этот же вечер отдадут Полину и Петю. Я позвонила в приют — там сказали, что детей уже одели и ждут меня. Но когда я вечером примчалась в приют Зеленограда, мне сказали, что в бумагах не хватает какой-то печати и детей отдать не могут. Мне сказали: "Потерпите до понедельника" — и опять обманули".
Дель показывает видеозапись, снятую в пятницу, 13 января, в приюте ее взрослой приемной дочерью Дарьей, которая живет отдельно и специально приехала из Петербурга поддержать семью. На видео шестилетняя Полина обнимает мать и с плачем просит забрать ее домой, а на просьбу матери "потерпеть до завтра" ребенок начинает истерически рыдать. "Мы просидели в приюте до половины второго ночи, Петя спал, Полина рыдала, ее не могли оторвать от меня. В выходные меня в приют уже не пустили. Я ждала понедельника. В понедельник, 16 января, в органах опеки мне сказали, что Полину и Петю мне не отдадут, но могут передать их моей маме под предварительную опеку. Полина и Петя — усыновленные дети, которых отобрали у меня без единого документа. Меня не лишали прав, не было суда, но почему-то моих детей решили передать под предварительную опеку. Моя мама прилетела из Петербурга и подала заявление на предварительную опеку. Это было 17 января. Ей сказали, что начальство уехало в департамент, придется ждать. Она ждала восемь дней. А мне не давали видеться с детьми, которых две недели допрашивали представители силовых структур".
23 января органы опеки передали представителю семьи распоряжение о расторжении договора о приемной семье. По этому договору восемь приемных детей, проживших в семье Дель от 4 до 11 лет, становились ей чужими людьми.
Усыновленных Петю и Полину отдали бабушке только 24 января. Петю к этому времени увезли из приюта в больницу с ОРВИ. "Светлана и ее мама поехали в больницу и провели там около шести часов. Петю им не отдавали, несмотря на имеющееся на руках у его бабушки распоряжение о предварительной опеке,— говорит Мария Эрмель.— Врачи сказали, что у него двусторонняя пневмония и он в тяжелом состоянии. Родные настояли, и Петю в итоге им отдали для перевода в частную клинику. За ним приехала платная скорая, но в тот же вечер из частной клиники его выписали со справкой, в которой говорится, что причин для госпитализации нет. У Пети исколоты ягодицы и есть следы от внутривенных уколов на руках".
"Возвращать детей в эту семью категорически нельзя"
В официальном ответе департамента труда и социальной защиты населения города Москвы от 20 января говорится: "В настоящее время все десять несовершеннолетних находятся в учреждении, подведомственном департаменту труда и социальной защиты населения города Москвы, где 18 января 2017 года с ними работали независимые психологи общественных и правозащитных организаций. По итогам работы принято коллегиальное решение не возвращать детей в семью Светланы Д."
18 января в приют к детям Дель пришла группа независимых экспертов, приглашенных департаментом труда и социальной защиты населения города Москвы, чтобы оценить состояние детей, их отношение к семье и родителям, а также ответить на вопрос, было ли в семье систематическое физическое наказание детей. В этой процедуре участвовали ответственный секретарь Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Яна Лантратова, соучредитель Межрегионального фонда социально-психологической помощи семье и ребенку Ирина Медведева, руководитель информационно-правозащитного центра "Иван Чай" Элина Жгутова и кризисные психологи благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Инна Пасечник и Мария Тутушкина.
От выводов психологов многое зависело. Их выводы оказались неутешительными, о чем вечером 18 января сообщил глава департамента труда и социальной защиты населения города Москвы Владимир Петросян на экстренном брифинге в департаменте: "Возвращать детей в эту семью категорически нельзя, потому что все абсолютно дети категорически подтверждают факт того, что их папа бьет, они боятся этого папу".
Яна Лантратова сообщила журналистам: "Дети действительно боялись своего отца, называли его дядей Мишей, а некоторые из этих детей даже сказали, что им лучше было бы остаться здесь, потому что здесь добрые воспитатели. Мы увидели, что есть определенная задержка в развитии детей и может потребоваться работа квалифицированных психологов, педагогов, логопедов. Мы пришли к единой позиции о том, что до конца доследственных действий детям лучше остаться здесь".
В тот же день телеканал Life распространил видеозапись, на которой журналист опрашивает 11-летнюю Риту.
На вопрос журналиста, как ей жилось, Рита отвечает: "Я жила с мамой и папой".
— Дядя Миша — это кто? — спрашивает журналист.
— Это папа наш.
— Как он себя вел?
— Он ведет себя нормально. Живем...
— А обижал кого-то?
— Редко. Очень редко.
— Но было?
— А что он делал? Как наказывал?
На вопрос репортера, бил ли кого-то ее папа, Рита отвечает: "Это было только один раз". По ее словам, она не видела, как отец бьет Сережу: он "выгнал всех из комнаты". "Он его наругал сильно, потому что он девочку в садике побил и забрал еду",— уточняет Рита. "А дома вы нормально кушали? Вкусно, много?" — спрашивает корреспондент. Девочка кивает утвердительно: "Ну, не много, потому что могут быть проблемы, но кушали нормально". Ранее СМИ сообщали, что детей в семье плохо кормили.
Пока шли опросы детей в приюте, Светлана Дель и ее мать сидели в приемной, ожидая вердикта экспертов. "Мне говорили, что беседы с детьми будут проводиться в моем присутствии, но ни меня, ни бабушку к детям не пустили,— рассказывает Светлана Дель.— С 10 часов до 15:30 мы с мамой сидели внизу. В 15:30 меня вызвали на ковер и сообщили, что дети со мной жить не хотят, в том числе и Полина, которая недавно рыдала у меня на руках и просила ее забрать. Мне сообщили, что договор о приемной семье с нами расторгают. Тут же мне сказали, что Полина хочет к бабушке, поэтому ее отдадут бабушке, а Петя не хочет даже к бабушке. При этом, по словам психологов, Петя тоже дал показания, что его бьют. Я спросила, как он мог об этом сказать, если у него нет речи. На это один из психологов мне ответил, что Петя "зарычал"".
По мнению Светланы Дель, дети напуганы и находятся в стрессе, поэтому диагностика могла быть ошибочной: "Дети на момент экспертизы не видели меня восемь дней. Я обещала забрать их на следующий день и обманула. Они думали, что я их бросила. Они говорили то, чего от них ждали". Приемные родители, поддерживающие в соцсетях семью Дель, отмечают, что у детей из сиротской системы часто встречается реактивное расстройство привязанности, при котором дети говорят то, что хотят услышать взрослые, чтобы им понравиться. Сама приемная мать говорит, что даже не знает, какие люди и как общались с ее детьми в приюте до собеседования с психологами.
Вывод экспертов подвергает сомнению также психиатр и психотерапевт Татьяна Дорофеева, руководящая службой подготовки и сопровождения приемных семей в Санкт-Петербурге.
По ее мнению, невозможно дать экспертную оценку состоянию ребенка, находящегося в состоянии утраты, за несколько часов: с ребенком сначала нужно установить контакт и понаблюдать за ним. Дорофеева полагает, что для установления точной картины происходящего в семье необходим разговор психологов с родителями, а также наблюдение психологов за взаимодействием родителей и детей. Кроме того, "обязательными к рассмотрению являются фото- и видеоматериалы семьи и детские домашние рисунки". Изоляция детей от родителей и разлучение детей друг с другом, по ее мнению, также недопустимы.
"Ни одного ребенка невозможно научить подделывать проективные методы"
В диагностике психологического состояния детей из семьи Дель принимали участие психологи известного благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам", имеющего безупречную репутацию. "Власть" попросила психологов Инну Пасечник и Марию Тутушкину прокомментировать обвинения в некомпетентности. Оба специалиста ответили, что любое высказывание по существу будет разглашением конфиденциальной информации о детях, которого они не могут допустить. Надо отметить, что в отличие от остальных участников экспертизы, Пасечник и Тутушкина действительно ни разу не разгласили информацию, полученную в ходе беседы с детьми, несмотря на то, что в социальных сетях их обвиняли в "ангажированности и соглашательстве с московскими властями".
«Полина увидела нас в окно и так громко закричала “мама”, что это было слышно на улице. Ее тут же оттащили от окна, штору задернули» (на фото - Светлана Дель и ее дочь Полина)
Психологи смогли рассказать "Власти" только о том, как получали информацию, на основании которой сделали выводы о состоянии детей. "Основные наши вопросы были направлены на то, чтобы выяснить, как себя чувствует в данный момент ребенок, как он относится к той ситуации, которая сложилась; как ему жилось в больнице и теперь в приюте; как ему жилось до того, как он попал в семью; как он относится к своей жизни в семье и хочет ли он что-то изменить в семье,— рассказывает Инна Пасечник.— Наши вопросы были сформулированы по-разному, с разной степенью адаптации к разным детям, но они всегда подразумевали развернутые ответы, и они не были наводящими. Все дети, кроме одного ребенка, очень контактные и могут сформулировать свою мысль. Во второй части нашей экспресс-диагностики мы использовали проективные методы, которые предполагают обращение к довербальному сознанию, то есть к истинным чувствам. Ни одного ребенка невозможно научить подделывать проективные методы. Даже не каждого взрослого можно научить, потому что для этого нужно психологическое образование и знание конкретных интерпретаций. Из проективных методов мы использовали рисунок семьи, к которому прилагался цветовой тест отношения,— мы смотрели, каким цветом ребенок рисует семью, а потом спрашивали, какой цвет ему нравится, а какой нет. Мы использовали рисунок несуществующего животного, это довольно стандартная методика, в которой нас интересовало, что именно ребенок рассказывает про это животное. Мы использовали ролевую игру — просили ребенка на примере игрушек показать день в семье, он играл в маму и папу, а мы — в детей. Маленьких детей мы просили сначала рассказать про игрушку, а не про себя: что это за куколка, с кем она живет, с кем дружит, с кем не дружит и почему. После этого мы могли обратиться к тому, что ребенок говорит про себя. Методы сильно зависели от ребенка, его возраста и уровня коммуникации. В одни и те же темы мы заходили с разных сторон — и с вербальных, и с проективных методов". На вопрос "Власти", могут ли психологи отличить ребенка с расстройством привязанности от обычного ребенка, Инна Пасечник ответила: "Ребенка с нарушением привязанности очень хорошо видно".
В свою очередь, руководитель благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская сообщила в своем блоге в Facebook , что психологи фонда проводили экспресс-диагностику психологического состояния детей, чтобы "добавить независимое мнение в ситуации, когда все предварительные опросы детей велись внутри учреждений, государственными психологами и служащими".
По ее словам, психологи фонда не советовали московским властям разрывать договор о приемной семье с Дель, а всего лишь не рекомендовали "моментальное возвращение всех детей домой":
"Признавая факт юридически не компетентного и психологически не позволительного отобрания детей, мы не сочли возможным также быстро и не обосновано рекомендовать возврат детей без дополнительного времени на тщательный анализ ситуации". По словам Альшанской, для понимания ситуации в семье необходима полноценная экспертиза.
Адвокат семьи Дель Иван Павлов считает, что чиновники воспользовались неравнодушием представителей НКО: "Непонятно, на каком основании в комиссию, которая решает, отнимать детей у матери или нет, включают посторонних людей. Почему Яну Лантратову, которая не является психологом, допустили к детям и позволили ей делать публичные заявления о состоянии детей? С какой стати к детям пустили журналистов? И с чего вдруг представители общественных организаций у нас принимают государственные решения? А я вам скажу с чего. Здесь государство подставило общественность. Психологи сделали какую-то экспресс-диагностику с десятью детьми, которые длительное время удерживались в неизвестно каких условиях. Опросили их стремительно, с родителями никто не побеседовал, с другими детьми, которые остаются у родителей, тоже никто не побеседовал. Также не было никаких бесед с теми, кто знаком с семьей, с тренерами, руководителями кружков, секций. Получается, государство полностью дистанцировалось от процесса, доверив все общественникам, и на основании их мнения расторгло договор о приемной семье. Мы просили ознакомить нас с результатами психологической экспертизы — нам ее не дают. А решение уже принято. И документ о расторжении договора не проливает никакого света на то, у кого нашли синяк, какой синяк и был ли мальчик".
19 января мэр Москвы Сергей Собянин написал в Twitter , что власти расторгают договор с семьей Дель, что дети нуждаются в реабилитации, для них будет подобрана новая приемная семья, которой власти даже готовы выделить квартиру.
"Им нужно было громкое дело"
Семья Дель родом из Петербурга. Последние 12 лет она считалась профессиональной приемной семьей — принимала на воспитание сирот, которые трудно устраивались в другие семьи. За это время приют в семье получили 16 детей, трое из которых уже выросли и живут отдельно. До 10 января в семье Дель воспитывалось 12 несовершеннолетних приемных детей. Четверо из них усыновлены. Три года назад у Светланы и Михаила появился кровный ребенок Никита.
Мария Эрмель, предприниматель и приемная мать с многолетним стажем, давно знакома с семьей Дель: "У нас в Петербурге их многие знают, многие бывали у них в гостях, и если бы в этой семье были серьезные проблемы с воспитанием детей, поверьте, никто не стал бы их защищать, рискуя собственными детьми, собственной репутацией".
Два года назад Дель приняли решение переехать в Москву и сняли квартиру в московском округе Зеленоград. "У моего мужа фирма, которая производит телевизионную продукцию,— объясняет Светлана Дель.— В Петербурге все меньше возможностей для этого бизнеса, а после того как "Пятый канал" стал федеральным, работать стало совсем трудно. Если ты не в Москве, ты не в обойме". По ее словам, два года жизни в Москве были спокойными, дети посещали секции и кружки, так что три месяца назад семья продала свой дом на берегу Финского залива, чтобы окончательно обосноваться в Москве. "Мы купили большой дом в Солнечногорском районе и собирались летом сделать там ремонт".
И Светлана Дель, и ее подруга Мария Эрмель, и адвокат Иван Павлов убеждены, что "в этом деле у московских властей особый интерес". "Сразу после того, как детей отобрали, московские чиновники заявили о том, что семья Дель получала пособия в 600 тыс. рублей в месяц,— разъясняет Мария Эрмель.— Про то, что на усыновленных детей она денег не получала, никто не вспомнил. И про то, что десять лет до этого воспитывала детей в Петербурге, где пособия значительно меньше, тоже забыли. Все это создало негативный фон, люди стали обсуждать, как обогащаются приемные семьи на детях. Эта история нанесла огромный удар по приемным семьям, но особенно по тем, кто "понаехал" в Москву.
Мы считаем, что в городе давно создаются препятствия для приемных семей, которые переезжают сюда из других регионов России.
Чиновники считают, что люди едут сюда из-за денег, и нужно было громкое дело, чтобы этот поток остановить. Сейчас, конечно, многие люди задумаются, так ли уж хороша Москва для приемных семей".
По словам Эрмель, "даже московские пособия не покрывают расходы семьи, которая занимается полноценной реабилитацией детей". "Реабилитация платная, все кружки, секции платные, бесплатных услуг добиться очень трудно",— подтверждает Светлана Дель.
"По интернету гуляет видео с форума приемных семей, на котором московские чиновники говорят о том, что приезжим приемным семьям не место в Москве, потому что слишком много на них тратят денег,— резюмирует Павлов.— Видимо, решили сэкономить таким способом".
Напомним, что в Москве приемная семья, воспитывающая ребенка с инвалидностью, в среднем получает 50 тыс. рублей, из которых 25 тыс.— пособие на содержание ребенка, а еще 25 тыс.— родительское вознаграждение. В регионах суммы родительского вознаграждения колеблются от 5 тыс. до 15 тыс. рублей, пособие на ребенка тоже примерно в два раза меньше. В прошлом году столичный департамент сообщил "Власти", что на 1 января 2016 года на учете в органах опеки и попечительства города Москвы состояло более 20 тыс. детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, из них около 2,5 тыс. детей жили в сиротских учреждениях, остальные устроены в семьи. 1638 детей, воспитывающихся на тот момент в приемных семьях Москвы, не имели московской прописки, но "пользовались" московским бюджетом. Как рассказывал "Власти" в частной беседе один из московских чиновников, приток приемных семей из регионов не уменьшается, а дети, живущие в таких семьях, по достижении совершеннолетия претендуют на жилье в Москве.
По другой версии, проверки могут быть связаны с жалобами жительницы Ленобласти, ранее воспитывавшейся в семье Дель. Из блога Дарьи Дель известно, что перед Новым годом бывшая воспитанница семьи Анастасия попросила у Светланы и Михаила айфон и получила отказ.
Ранее сама Светлана Дель писала в своем блоге, ныне недоступном, что в 2011 году приняла в семью подростков 15 и 16 лет, что дети ее шантажировали, и Дель расценивала это как свою родительскую неудачу. Она даже написала, что больше не станет брать в семью таких взрослых детей: слишком мало времени для воспитания. В Петербурге об этой истории знали — семью неоднократно проверяли, но жалобы не подтверждались.
"Эта история одним росчерком чиновничьего пера перечеркнула приемную семью как класс, как явление"
«В понедельник, 16 января, в органах опеки мне сказали, что Полину и Петю мне не отдадут» (на фото - Светлана Дель и ее сын Петр)
Светлана Дель — известный человек в родительских кругах, особенно в сообществе приемных семей. Десятки тысяч подписчиков ее блога знакомы с этой семьей по фотографиям и сообщениям в соцсетях. Многие родители восприняли кампанию против Дель как начало новой реальности для всех приемных семей в стране. В интернете началась общественная кампания в защиту семьи под хештегами "завтра придут за нами" и "синяки есть у всех". Московскому министру труда и социальной защиты Владимиру Петросяну даже пришлось сделать официальное заявление о том, что никаких массовых проверок приемных семей в Москве нет и не будет: "Один исключительный случай не дает нам повода устраивать "маски-шоу" для наших приемных семей",— заявил столичный чиновник ТАСС . По его словам, в 2016 году 1868 детей были устроены в семьи — при этом за весь год в Москве не изъяли из приемных семей ни одного ребенка.
В защиту Дель выступила и уполномоченный по правам ребенка Санкт-Петербурга Светлана Агапитова — она заявила, что эту семью в Петербурге хорошо знают, но ни один чиновник из Москвы не поинтересовался "анамнезом": не запросил у региональных властей никаких документов в отношении Дель. Сама Агапитова запросила необходимые документы в отделе соцзащиты и органах опеки в Петербурге и отправила их своей коллеге Анне Кузнецовой, а также в территориальный отдел социальной защиты по нынешнему месту жительства семьи. Но это не помогло.
"Договор с семьей расторгнут, поэтому наши юристы рекомендовали семье Дель срочно обратиться в суд, чтобы признать документы об аннулировании договора неправомерными,— заявила "Власти" Агапитова.— Мы также приложим все усилия, чтобы дети, отобранные из этой семьи, до суда не были переданы в другую семью. Есть все шансы доказать, что органы опеки действовали с нарушениями закона". Светлана Агапитова убеждена, что психолого-педагогическую экспертизу детей может назначить только суд и что проводить такую экспертизу нужно в присутствии родителей — только так можно понять, боятся их дети или нет.
По мнению Агапитовой, в целом в стране необходимо менять Семейный кодекс, чтобы изъятие детей в такой ситуации было возможно только по суду — тогда органам опеки пришлось бы доказывать правомерность своих действий, а не наоборот.
Руководитель проекта укрепления семьи "Детская деревня SOS" в Пскове, член Общественной палаты Псковской области Алина Чернова полагает, что действия чиновников в отношении семьи Дель нанесли вред институту приемной семьи в России, который только начал развиваться: "Эта история одним росчерком чиновничьего пера перечеркнула хрупкую и неустойчивую приемную семью как класс, как явление. Только недавно приемное родительство перестало быть подвигом и стало обычным явлением жизни. Родители только-только почувствовали, что эта форма имеет право на жизнь наравне с усыновлением, которое не каждому доступно. Дети пошли в семьи. И вдруг все поняли: твой ребенок на самом деле не твой. Его в любой момент могут прийти и забрать, просто потому что синяк. Или царапина. Или ты просто давно не нравился школьным учителям".
Светлана Дель, в свою очередь, отмечает: "Дети в такой ситуации беззащитны, о них никто не думает. Журналисты проникли в приют и записывали интервью с моими детьми в то время, когда я еще была их законным представителем, и я не давала разрешения на эти интервью. Чиновники не только разгласили конфиденциальные данные о моих детях, но допустили к ним посторонних людей в то время, как я детей видеть не могла".
Независимые эксперты, наблюдающие за историей Дель, полагают, что в этой семье могли быть проблемы — родители, воспитывающие большое количество детей, часто выгорают и нуждаются в помощи,— но это не должно быть поводом для экстренного изъятия детей. "Я отнюдь не считаю, что дети Дель были отобраны на ровном месте,— говорит Алина Чернова.— Напротив, я почти уверена, что причины были. Но не для изъятия детей! Может быть, для реакции. Для разговора с родителями. Для строгой комиссии. Для начала работы по сопровождению семьи".
Елена Альшанская отмечает, что, несмотря на многолетнюю пропаганду семейного устройства детей-сирот в российские семьи, в стране не создано необходимой инфраструктуры для приемных семей. "Приемная семья — это не просто семья, этой семье доверяют детей, более сложных, чем другие. Эта семья получает вознаграждение за воспитание. Если дети сложные, риски присутствуют изначально, а значит, важно прописать в договоре услуги сопровождения, чтобы хотя бы раз в квартал семья с ребенком ходила к специалисту, которого она сама выберет. Но проблема в том, что у нас нет специалистов, которые будут делать это деликатно, ненасильственно и не будут мешать воспитывать людям детей. У нас почти нет специалистов, которые понимают, что такое депривация, особенности адаптации, сложности с привязанностью у ребенка. Отсутствие профессиональной среды — это точка, в которой мы топчемся уже много лет. Нужно менять образовательные программы в вузах, нужно проводить переподготовку специалистов".
По словам Альшанской, при изъятии детей из семьи Дель представители власти использовали стандартный в таких случаях ход, решив отобрать их по акту безнадзорности. "В нашем законе есть только одна статья, описывающая процедуру отобрания детей, это статья 77 Семейного кодекса,— поясняет эксперт,— по этому закону отобрание ребенка могут проводить только сотрудники органов опеки по акту отобрания. Они должны выйти в семью, изучить там обстановку, составить акт, принять решение об отобрании, ознакомить с этим актом семью, забрать детей и в течение трех дней после этого написать уведомление о произошедшем в прокуратуру, а в течение семи дней обратиться в суд об ограничении родителей в правах. Это однозначный вектор на вывод ребенка из семьи, чаще даже навсегда. Отчасти поэтому опека порой выходит из этой ситуации, привлекая полицию, которая оформляет отобрание по акту обнаружения безнадзорного ребенка. Что произошло в Зеленограде? С одной стороны, появление полиции было логичным, потому что был сигнал о насилии в отношении ребенка. Но потом полиция, по сути, прикрыла собой решение органов опеки. Опека пришла в семью вместе с полицией, и полиция, изымая детей, составила акты о том, что дети безнадзорны. Мы много лет дискутируем с МВД о том, что нельзя считать безнадзорным ребенка, который находится рядом с родителями или в детском учреждении, но полиция убеждена, что безнадзорность — это не только физическое отсутствие взрослого, но и, например, отсутствие должного контроля за поведением ребенка или ненадлежащее поведение родителя. К сожалению, до сих пор нет вразумительного разъяснения со стороны МВД, что полиция не может трактовать закон таким образом. И в этой истории надо ставить точку. Совершенно точно нельзя забирать по акту беспризорности детей у трезвых, адекватных родителей, а также из детского сада и школы. И первым делом нужно менять статью 77 Семейного кодекса".
19 января Главное следственное управление СК РФ по городу Москве возбудило уголовное дело по статье "халатность" (ч. 1 ст. 293 УК РФ) в отношении представителей органов опеки и попечительства района Силино и Старое Крюково Зеленоградского округа. В официальном сообщении ведомства говорится: "По версии следствия, десять несовершеннолетних детей на протяжении длительного времени проживали в приемной семье на территории города Зеленограда. Приемные родители не создали необходимых условий для проживания и развития детей. Данный факт органами опеки и социальной защиты выявлен не был, в связи с чем причинен существенный вред законным правам и интересам несовершеннолетних. В рамках расследования уголовного дела следователи выяснят обстоятельства причинения одному из приемных детей телесных повреждений, которые выявили сотрудники дошкольного учреждения. В настоящее время следователи проводят комплекс следственных действий, направленных на установление всех обстоятельств произошедшего. Будет дана правовая оценка действиям (бездействию) каждого из работников органов опеки, отвечающих за контроль проживания в семье приемных детей".
По рассказам психологов, дети признавались, что не хотят возвращаться в приемную семью из-за страха перед отцом
Если еще пару недель назад историю семьи Дель знал узкий круг людей, то теперь супруги прославилась на всю страну.
Светлана и Михаил Дель воспитывали 16 детей. Из них - восемь приемных, четверо усыновленных и один кровный. Трое уже повзрослели и вылетели из гнезда. Вряд ли эти люди могли представить, что когда-нибудь у них изымут всех приемных детей.
Скандал разгорелся после того, как воспитатель в детском саду . В тот же день органы опеки с сотрудниками правоохранительных органов изъяли всех несовершеннолетних из семьи.
Что рассказывали дети психологам, кто мог настрочить донос на Светлану Дель и какова вероятность, что приемных детей вернут в семью, - в материале «МК».
Светлана Дель жила напоказ. Странички женщины в соцсети пестрят подробным фотоотчетом семейной идиллии. На питерском форуме, где обсуждались проблемы многодетных родителей, Светлана выкладывала подробные рассказы о своей бабьей доле. Она делилась наболевшим легко и непринужденно. Мол, да, непросто, но прорвемся. Под бурные овации многочисленных подписчиков Светлана выкладывала подробности своей жизни, щедро раздавала советы по воспитанию детей. В какой-то момент у женщины образовался чуть ли не собственный фан-клуб.
Судя по картинкам в соцсети, мадам Дель не выглядела замученной, уставшей, обабившейся теткой. Напротив, молодая, активная дама. Она успевала все - и с детьми позаниматься, и на фитнес сходить, и в ресторане с подружками потрещать.
Из соцсетей Светланы Дель: «Люди, знавшие меня в детстве и юности, сильно удивляются, что я такая сильно многодетная, ибо ничего не предвещало. Наверное, поэтому я вполне допускаю мысль, что 16-й ребенок крайний, а не последний...
Я не трепетная мамочка и не очень интересуюсь какашками и памперсами. Поэтому на детских площадках сижу с книжкой или телефоном. Когда у меня были только приемные дети, мне говорили: «Вот родишь и поймешь». Родила, но ничего не изменилось в этом вопросе. Во время беременности и ГВ я пила вино и ела все, что хотела. Я спокойно могу закрыть дверь спальни и попросить ко мне не заходить какое-то время, чтобы поболтать по телефону или просто побыть одной. Я не очень искусный кулинар и так себе хозяйка. Конечно, с появлением детей освоила простые блюда. Но все сложные и самые вкусные блюда готовит муж, а теперь еще и старшие сыновья. Еще мне лень пользоваться косметикой, поэтому на гламурную маму тоже не тяну. Но при этом без зазрения совести в выходной оставляю детей с мужем, чтобы сходить в салон красоты или с подружками в СПА. Мне не хватает терпения, чтобы заниматься уроками с детьми и не раздражаться. Поэтому я наняла репетитора для этого и очень рада этому. И я даже не стремлюсь к идеалу».
«Два года назад Сережа уходил ночью из дома в лес. Родители не заметили его исчезновения»
Известно, что первые дети появились у Светланы и Михаила, когда те жили под Питером, в поселке Ольгино. Затем перебрались в соседний, более элитный, Лисий Нос.
Однако странное дело, то ли жили молодые уединенно, то ли не хотели по каким-то причинам светиться, но в тех местах их практически никто не помнит.
У нас в школе учились двое приемных детей Светы, Даша и Миша, - рассказывает заведующая школьным музеем в Лисьем Носу. - Хорошие детки были, послушные. Прилично одетые. Проблем с ними никаких не было. Старшая, Даша, так та вообще умничка была, мечтала уехать во Францию учиться.
К разговору присоединяется директор школы:
Не скажу, что родители шиковали, но жили достойно. Дети к нам приходили ухоженные. Но тогда у Дель вроде не больше пяти детей было. Родители следили за всеми ребятками. Мы с опекой к ним домой приходили. Никаких нареканий в их адрес не поступало. Света занималась детьми, возила их постоянно на экскурсии. На собрания приходила. Ничего плохого про них тут не слышали.
- Почему они переехали в Москву?
Это случилось внезапно. Причины мы не спрашивали, сами они ничего не говорили.
По словам Светланы, семья перебралась в Москву, потому что ее супругу предложили в столице работу. Известно, что в Питере Михаил Дель возглавлял телевизионную компанию «Европа ТВ».
Честно говоря, мы удивлены, что Михаил оказался замешан в этой истории с детьми, - говорят сотрудники телекомпании. - Думаем, это какое-то недоразумение. Сам он с нами не связывался. Ничего не рассказывал. Да мы его, честно говоря, уже пару месяцев как не видели. И не знали мы, что у него столько детей. Ошибка это, наверное? Не про нашего Михаила речь идет.
- Вроде у Михаила еще и родные дети есть?
Вроде есть. Но он про личную жизнь особо не распространялся.
- Он до сих пор работает в компании?
Да, является гендиректором нашей компании.
- Зачем же он в Москву уехал, если в вашем городе была работа?
Вроде и там ему предложили подобную работу, тем же видеопроизводством занимается.
- Он в Питере хорошо зарабатывал?
Прилично. Не то чтобы наша фирма была совсем успешная, но на хлеб с маслом нам хватало.
- Правда, что ваша компания еще недавно была банкротом?
Всякое бывало. Но, как видите, снова работаем. Каким-то чудом нашлись деньги.
Связались мы и с воспитателями детского сада в Лисьем Носу, куда ходили дети четы Дель.
Смутно припоминаю эту семью, - говорит воспитательница. - Никаких дурных слухов про них не ходило. Да они здесь ни с кем и не общались. Жили уединенно. Меня удивляло только одно - как она справляется с ними со всеми? Хотя старшие детки матери помогали, всегда за младшими в сад приходили. Со стороны нашего учреждения вопросов к ним не было. Дети были одеты по погоде. Больше и сказать про них ничего не могу.
Удивительно, что никто из воспитателей сада не смог вспомнить историю, которая сегодня фигурирует в документах по делу Светланы и Михаила Дель.
У питерских волонтеров в архиве сохранилась ориентировка на мальчика, датированная 2014 годом: «В ночь с 3 на 4 июня в Лисьем Носу был найден неизвестный мальчик. Со слов ребенка, его зовут Сережа, ему два года, родителей зовут Светлана и Михаил. Нужна помощь добровольцев».
В обстоятельствах произошедшего тогда разбирались правоохранительные органы Приморского района. Ребенка обнаружили в 5 утра около леса. Охранник одного из коттеджей заметил малыша и позвонил в дежурную часть, после чего патруль доставил мальчика в больницу.
В Инстаграме жизнь Светланы Дель и ее семьи выглядит вполне прилично. Фото: instagram@svetkaaa2012
Мы связались с волонтером Натальей, которая занималась поисками родителей мальчика.
Мальчик был найден ночью. Опознали его по фотографии воспитатели детского сада, куда ходил ребенок. Родители нашлись быстро. Вроде они не заметили пропажу.
- А вы общались с родителями?
Нам сообщили, что родные установлены, на этом мы сняли поиск. Передали данные в аппарат уполномоченного по правам ребенка, они взяли дело на контроль. Но, видимо, история замялась, если ребенка оставили в семье?
На питерском форуме многодетных родителей знакомая Светланы Дель вспомнила, как женщина описывала то происшествие: «Света рассказывала, что в 5 утра, пока все спали, Сережа и ушел. В Питере тогда стояли белые ночи. Ребенок мог не осознавать четко время суток. Он отправился в детский сад, потому что это был его день рождения. Но до сада не дошел, по дороге был перехвачен охранником. Когда все проснулись, то вроде начали его искать».
Связались мы с главой местной администрации муниципального образования. Получили ожидаемый ответ от главы ведомства: «Запрашиваемой информацией не обладаем. Также сообщаем, что лица, получившие доступ к персональным данным, обязаны не раскрывать и не распространять данные без согласия субъекта».
Приемная дочь Дель: «Найду, где жить. А с тобой еще разберутся, узнаете, что я могу сделать»
На протяжении многих лет Светлана Дель вела интернет-дневник. И только после изъятия у нее детей удалила все откровения, которые были написаны за прошедшие годы.
Но все эти записи сохранились на просторах Интернета. И теперь стало ясно, что скелетов в семье Светланы и Михаила Дель хватало.
Некоторое время назад одна из приемных детей Дель, Александра, неожиданно стала выкладывать в соцсети посты странного содержания.
«Я с братом проживала в приемной семье у Дель Светланы Сергеевны. Так получилось, что мы не знаем, куда пропали деньги с наших сберегательных книжек... Брата Светлана отдала потом, как ненужную вещь, назад, в детский дом. А меня спустя какое-то время прогнала из дому, потому что я сказала, что мне все надоело и я устала сидеть целый день с детьми, убираться и т.д. На что мне Светлана ответила: «Если тебе все надоело, собирай вещи и вали из дома». Мне тогда шел 19-й год. Я ночевала на улице, а потом мне помогли. У меня есть свидетель - наша няня.
Также нас толком не кормили, мы ели пустые макароны, изредка сосиски на всех детей, булка, майонез, редко были огурцы и помидоры, ну и суп иногда. Зато у родителей в холодильнике была колбаса и всякая всячина. И было рукоприкладство.
Вот что рассказывала наша няня: «Старшие сидят с младшими, постоянно вшивые, грязные, в описанных кроватях, в ужасно холодных комнатах. А ведь они ВИЧ-инфицированные дети, у них постоянно сопли и кашель был. В комнатах - дай бог +15».
На том же форуме вторая няня подтвердила слова приемной дочери Светланы.
«Я проработала в семье 4 месяца. Было это пять лет назад. Больше не выдержала. Под Сашиными словами готова подписаться на 90%. Лично мне Света и ее муж дорогу не переходили, денег не должны, конфликтов не было, шантажировать, завидовать, вымогать не собираюсь. Буду ли свидетельствовать против них, как просит Саша, - еще не знаю. Но хочется, чтобы окружающие задумались - дыма без огня не бывает».
Насколько стоит доверять словам Александры, решать следственным органам. По нашим данным, показания этой девушки уже приняли к сведению.
Вот что писала сама Светлана о своих взаимоотношениях с приемной дочерью. Посты были размещены на питерском форуме в 2014 году.
Svetikkk: «Так тяжело получать удар в спину. Саша наша чудит. Завтра пойду в опеку советоваться, хотя не уверена, что это правильное решение. И не сочтут ли нас «проблемными»... Краса моя пишет какую-то фигню в соцсетях, что, мол, эта злая женщина-опекун выгоняет ее из дома, все забрала, деньжищи получает на нее и других детей, тратит на себя, а их кормит помоями. Выложила фотку нашего «собачьего» холодильника. Это старый холодильник у входа, где мы кастрюлю с собачьей едой храним. Проверок мы никаких не боимся. Сегодня как раз была плановая. Рассказала про сложившуюся ситуацию. Опека вроде с пониманием относится. Правда, сказала, что у девы нашей репутация уже не очень. И надо бы ее отправить по месту постоянной регистрации. Тем более там квартиру дают. Но Саша не хочет уезжать».
«Сегодня ходила в опеку, обсуждала проблему. Оказывается, Саша давно уже байки всякие рассказывает - мол, поселили ее в самую худшую комнату, зимой специально в ее комнате отопление отключали, из дома не выпускают и заставляют «батрачить». Одежду не покупают, кормят плохо и пр. А, ну еще апофигей ее творчества - не дали доучиться! Она, оказывается, хотела в вуз, но из-за большой загруженности домашними обязанностями не закончила даже 11-й класс. На этом месте моя челюсть отвисла, конечно, ибо я до 18-летия ее билась за ее учебу, но как только 18 исполнилось - все, в школе ее больше не видели. Опека, конечно, все понимает, к счастью. Тем более живет рядом с нами и видит каждый день детей... На мои предложения договориться о правилах проживания в нашем доме Саша сказала: «Найду где жить, а с тобой еще разберутся, еще узнаете, что я могу сделать» - и пошла гордо».
«Замуж Саша уже сходила. Не пошло. «Заставляли батрачить». Причем семья ей попалась хорошая. Свекровь в ней души не чаяла, жалели «сиротку», свадьбу закатили на 3 дня, доченькой называли и пр. Но краса наша сбежала обратно к нам. При этом горы помоев вылила на ту семью».
«А вот папа у нас добрый. Саша слезу пустит, он ее пожалеет. Он и сейчас говорит - ну куда ты ее выставляешь, пусть возвращается. Взяли уж на себя ответственность, надо как-то вытягивать. Я говорю, она вообще-то трындит, что ты детей бьешь. Муж не воспринимает всерьез. Мол, я же не бью, кто поверит этой ерунде».
Сейчас на том же форуме сочувствующие семье Дель говорят, будто Саша с братом уже связывались со Светланой с деловым предложением, просили купить по автомобилю каждому в обмен на молчание. По другим данным, Саша обращалась к приемной матери за неделю до этого ада с очередной просьбой дать «в долг». Женщина отказала.
Мы попытались связаться с Александрой. Девушка отказывается от общения с прессой. Молчит пока и няня Светланы.
Мы связались с сотрудником Анисимовского детдома, в котором воспитывалась Александра, Сергеем Мусиным:
По просьбе Саши я не стану комментировать, она очень меня просила ни с кем не обсуждать эту тему. Признаюсь, ситуация странная.
«Сережа врет постоянно. Без смысла. Без выгоды для себя зачастую»
Из семьи было вынесено после того, как психологи пообщались с приемными детьми Светланы и Михаила Дель.
«Результаты нашей беседы не позволили нам рекомендовать моментальное возвращение всех детей домой.
Факты, о которых мы можем сообщить:
1. Для экспресс-диагностики были использованы метод беседы, включающий для маленьких детей использование игрушек, и проективные методы (ролевые игры, рисуночные методы, расселение семьи по домикам, модифицированный цветовой тест отношений как дополнение к проективным рисуночным методам). Беседа с ребенком подразумевала установление контакта, отсутствие утвердительных и закрытых вопросов.
2. В беседе с детьми участвовали 2 психолога, в каждой группе в углу кабинета находился специалист, не участвовавший в беседе с ребенком, он вел протокол. Каждая беседа длилась примерно 40 минут.
3. Наши специалисты запрашивали в 3 раза больше времени для взаимодействия с ребенком, нам не дали такой возможности на месте. Мы настаивали на встрече с мамой детей до беседы с детьми, на наблюдении за взаимодействием мамы с ребятами, однако такой возможности также предоставлено не было, второе на месте запретил представитель МВД».
Могли ли приемные дети четко и ясно обрисовать ситуацию, которая происходила в семье, мы не можем судить. Остается довериться психологам.
Но вот с какими детьми проводили беседы, можно узнать из «дневника» Светланы в соцсети, где она подробно описала каждого приемного ребенка.
Ира: «Отказник с рождения. Мать оставила ее в роддоме и ушла, рожала без документов. Ира плохо ходила. Она падала. Просто на ровном месте. И выла. При любом действии, требующем каких-то усилий, она падала на землю и начинала выть. Ира почти не понимала обращенную речь и не могла ничего разборчиво сказать. Поэтому, если что-то шло не так, например, холодно или жарко, пить хочется, она не могла это объяснить, поэтому кричала. Сейчас ей 5 лет. Занимаемся с нейропсихологом, логопедом-дефектологом. Все дается сложно, потому что у нее сильная раскоординация мозга с телом. Она вроде и понимает, что надо делать, но не может».
Милана : «Ее кровная мама принимала наркотики и во время беременности была уже тяжело больна. До предполагаемой даты родов она не дожила, но Милу врачам удалось спасти. Она появилась на свет весом около килограмма и с целым букетом заболеваний. Говорили, что шансов выжить очень мало. Сейчас ей 4 года».
Катя : «Катя - самый сложный мой ребенок. В ее родной семье было трое детей. Жили - не тужили. Родители выпивали, наверное, не без этого. Но на учете в опеке не стояли, соседи не жаловались. В трехмесячном возрасте сестренка Кати умерла. Задохнулась, пока родители что-то там отмечали. Родители после этого окончательно пустились во все тяжкие. Катю забрала себе бабушка. А потом бабушка вспомнила, что надо бы Кате анализы сдать, так как у ее мамы была парочка непопулярных диагнозов. Один диагноз возьми и подтвердись. На следующее утро бабушка отвела Катю в приют. Зачем ей больной ребенок? Она вообще-то только замуж вышла и была беременна. Бабушке на тот момент было 38 лет.
Первый год в семье Катрин жгла так, что у меня волосы вставали дыбом. У психолога была версия, что она мстила мне за то, что от бабушки забрали, и мой образ - образ новой мамы - наложился на образ мамы кровной. Так что мне доставалось и за себя и за того парня, как говорится... А вот к папе Катя всегда относилась с почтением».
Рита : «Рите было почти 8, когда мы ее забрали. Первые ее 7 лет жизни были адом. Риту в детском доме били страшным боем. Мочили головой в унитазе. Она до сих пор, если я взмахиваю руками около нее (полотенце, например, снять хочу с крючка), приседает и закрывает голову руками».
«Я часто раздражаюсь на Риту. Потому что это реально сложно бывает - терпеть и любить... Рита сначала жила в доме ребенка. Там ее мыли в перчатках и не выпускали гулять на улицу. Незачем им гулять, могут и через форточку подышать. Потом ее перевели в детский дом. Там воспитательница в качестве наказания лишала детей ужина и заставляла смотреть, как она ест».
«…Иногда я думаю, не сглупила ли я. Может, надо было оставить в коррекции и не париться. Но жалко. Рите реально тяжело не то что учиться, а вообще справляться с собой».
«Рита сегодня в ударе. Воет и качается. Честно, руки опускаются иногда. Три года дома. Качается и мотается из стороны в сторону. Причем частенько просто назло, ибо знает, что меня это нервирует».
Лера : «Голубоглазая блондинка. Отказница с рождения...».
Артем : «Сразу после рождения его оставили в роддоме. Временно, в связи со сложными жизненными обстоятельствами.. Но так никто его и не забрал. У Темки была и родовая травма, и много всяких проблем со здоровьем. Тему мы забрали в 4 года... У него целый букет всяких болячек и инвалидность до 18 лет. Причем, несмотря на длинный список диагнозов, он был плохо обследован в доме ребенка. То есть половину поставили просто «на глазок».
Вика : «Родилась 10 лет назад в Екатеринбурге. Мама ее умерла почти сразу после рождения, папа малышкой не заинтересовался. Мы забрали нашу девочку три года назад. Когда я услышала ее историю, то не выдержала и на 7-м месяце беременности полетела за ней. И очень-очень вовремя, потому что уже был подписан приказ о переводе ее в другой детский дом, коррекционный».
Петя : «Мы его усыновили почти 2 года назад. Родители отказались от него сразу после рождения из-за диагноза. Говорят, что его кровная мама приходила смотреть на него из-за забора. Но не заходила и знакомиться не хотела. А муж категорически был против ее визитов и не знал о них. А родственникам они сказали, что ребенок умер. Не нужен им «такой ребенок», зачем? Семья интеллигентная, достаток выше среднего, так что дети тоже должны соответствовать... У Пети с речью плохо. Говорит слов 10–15. При этом понимает обращенную речь на 100 процентов».
А вот цитата Светланы про Сережу , с которого и началась вся эта история. Именно на его теле воспитатели детского сада обнаружили синяки.
«Он врет постоянно. Без смысла. Без выгоды для себя зачастую. То есть совсем невозможно общаться, спросишь, например, что было в садике на завтрак? Ответит - сосиски. А на самом деле - каша. Просто вранье ради вранья. Манипуляция. Мама поверила - ох, а он крутой. Крайне импульсивен. Ему надо - он берет. Что-то хочет - вот прям сейчас вынь и положь. Причинно-следственных связей нет вообще в голове. Никаких. При этом «лапочка» и «прилипала» к посторонним».
Понятно, что за таким сложными детьми нужен был глаз да глаз. По словам Светланы Дель, органы опеки не дремали. Вот что женщина рассказывала в соцсетях о проверках опеки:
«В первый год после появления ребенка в семье органы опеки и попечительства приходили с плановой проверкой каждые три месяца. На что смотрели? У ребенка должно быть спальное место, место для игр и занятий. Могли попросить показать вещи ребенка и продукты в холодильнике. Честно говоря, у нас никогда этого не просили. Также органы опеки запрашивали характеристики из школы, куда ходит ребенок. Через год проверка 1 раз в 6 месяцев.
Дальше все зависит от самого инспектора и здравого смысла. Как одет ребенок - и так видно ведь, что смотреть? Никогда за 10 лет мне не задавали вопросов по поводу одежды. Но, честно говоря, видно же, что она у детей есть. Я специально никогда детей не наряжаю для гостей. Опять же видно же по детям, что они открытые, общительные, не зашуганные. А синяки у них имеют право быть, это же дети - падают, коленки разбивают и пр.
Вообще еще на этапе подготовки к принятию ребенка вам должны предложить сопровождение, в том числе и помощь психолога. В самой опеке таких специалистов нет, но они могут подсказать, куда обратиться».
В семье Дель сопровождения не было.
«Дети говорили, что не хотят обратно, побои в семье привычны, дети боятся приемного отца. Много чего услышали психологи»
До развязки этой истории еще далеко. Пока же мы обратились к уполномоченному по правам ребенка в Москве Евгению Бунимовичу, который поведал некоторые детали дела.
Евгений Абрамович, с того момента, как у супругов Дель изъяли детей, прошло две недели. Неужели синяки, которые обнаружили на теле одного из приемных мальчиков, послужили началом этой громкой истории? Может, появились какие-то другие версии за последнее время?
Узнав об одновременном изъятии стольких детей, я поразился, что на такие экстремальные действия решились настолько поспешно. У меня и сейчас остается много вопросов к правомерности действий опеки в тот момент, полагаю, этому будет дана адекватная правовая оценка. Что касается гематом на теле мальчика, я видел эти фотографии, конечно, там не один синяк, все гораздо серьезней. И да, этот факт означал, что нужно реагировать.
Но мальчик мог получить синяки, например, при падении. Он же занимается травмоопасным видом спорта - спортивной гимнастикой.
Можно ли получить такие гематомы в разных местах по каким-либо иным причинам, это заключение должны вынести медики. К тому же ребенок сам сказал, что его наказал, побил приемный папа. Следственные органы возбудили дело в отношении главы семьи. И все же я считаю, что на тот момент непосредственной угрозы жизни и здоровью других детей не было. Изъятие сразу десятерых - с занятий в студии, из кружка - не оправданно.
- Как следовало действовать?
Нужно было сделать то, что сделали позже. В Департаменте соцзащиты собрали специалистов, психологов, юристов, а также представителей общественных организаций, приемных семей, которые и решали, как поступить дальше. Но с этого надо было начинать!
- Кто дал отмашку на поспешные действия полицейских?
Полиция в этом случае сама за себя отвечает. Но органы опеки не должны были так поступать.
- Органы опеки Зеленограда?
Да. В Департаменте соцзащиты об этом узнали позже, что само по себе - нонсенс. Ситуация изъятия - это чрезвычайная ситуация, об этом немедленно надо было известить. И после этого происшествия, после всех наших совещаний и обсуждений, уже издан приказ, что в такой ситуации необходимо прежде всего известить руководство департамента, будет назначена специальная комиссия. У опеки вроде бы было устное распоряжение по этому поводу, но оно не было выполнено. В итоге потеряли два дня. За это время можно было решить вопрос более осмысленно, профессионально, цивилизованно по отношению к детям, постараться избежать стрессовой ситуации, в которой они оказались.
- После того как история получила широкую огласку, детей все-таки собирались вернуть. Но что-то пошло не так?
На совещании после долгого обсуждения всех аспектов, учитывая и неоднозначную информацию о самой семье, и просчеты в действиях опеки, вынесли заключение, что проблемы в данной семье явно существуют, но все-таки нужно постараться вернуть детей в семью. Договорились, что с детьми встретятся независимые психологи из нескольких общественных организаций. Тогда предполагалось, что специалисты поговорят с детьми, разберутся в ситуации и, скорее всего, вернут детей в семью. Но, к моему удивлению, психологи из разных НКО, у которых в общем-то разные подходы к непростым вопросам взаимоотношений семьи и госструктур, дали совместное заключение, что возвращать детей в такой ситуации в семью нельзя. И это уже серьезно.
- Почему они так решили?
Дети об этом попросили. Они говорили, что не хотят обратно, побои в семье привычны, дети боятся приемного отца. Много чего тогда услышали психологи. Сейчас надо тщательно разбираться. Речь ведь идет прежде всего о приемных детях, это возмездная опека, есть договор между семьей и госорганами.
- Но двух детей ей отдали?
Двух детей передали на предварительную опеку бабушке, матери Светланы, которая живет в Санкт-Петербурге. Это не приемные, а усыновленные дети. Собственно, одна из тех девочек и так жила у бабушки в Питере. Она приехала в Москву на короткий срок. И здесь тоже возникает вопрос, почему усыновленный ребенок живет не с родителями?
Есть мнение, что Светлана чуть ли не разделила детей - на любимых и тех, на которых можно заработать деньги. Что думаете по этому поводу?
Вопросы корысти и бескорыстия очень сложные в таких делах, не хочется давать категорическую оценку. Когда мы с ней общались, Светлана действительно в первую очередь интересовалась судьбой усыновленных детей, а не приемных. Но, может быть, она знала, что этих ребят по закону легче будет вернуть, передать родственникам. Как и произошло.
- Это нормальная практика, что одной семье удалось взять под опеку так много детей со сложными диагнозами?
Это ненормальная практика. И это тоже вызывает большие вопросы. Но это вопрос уже не к маме, а к тому, кто давал ей разрешение на опеку.
- Сколько положено детей брать под опеку?
Существуют внятные рекомендации Министерства образования, отвечающего за эти вопросы, - не больше восьми детей, включая кровных, усыновленных, приемных - всех. Даже в очень хороших приемных семьях возникают кризисы, сложности, выгорание. Только выдающиеся воспитатели справляются с таким большим количеством детей. Я знаю такие семьи, но это скорее исключение.
Приемные дети Светланы и Михаила - из разных регионов. Наверное, если бы они оформляли опеку в одном городе, у них могли бы возникнуть сложности?
Да, они брали детей из разных регионов. Конечно, семейное устройство таких детей - главная наша забота, но это не означает, что для повышения отчетности нужно пристраивать в одну семью как можно больше детей, не задумываясь об их дальнейшей судьбе. В том числе существуют проблемы со взаимодействием органов опеки из разных регионов. Как только такая неординарная семья с приемными детьми появилась в Москве, надо было получить всю информацию о семье и детях из Питера, из других регионов, откуда взяли детей, организовать сопровождение, помощь, контроль - тогда, быть может, и удалось бы избежать нынешнего тяжелейшего кризиса. Когда все случилось, я связался со своей коллегой из Санкт-Петербурга, получил неоднозначную информацию о семье - и позитивную, и негативную. Ознакомился и с другими документами.
- Что за информация?
Не все можно озвучить на страницах газеты, особенно когда речь идет о медицинских проблемах, которые были выявлены у детей.
Известно, что два года назад один из приемных сыновей Дель пошел ночью гулять в лес. Родители даже не заметили исчезновения мальчика. В итоге ребенка нашел охранник.
По другой версии - соседи. И если такая история имела место быть, то опека должна была как-то отреагировать. Хотя допускаю, что это могла быть драматическая случайность. Не усмотрели. Но тогда нужно было ставить вопрос - если не усмотрели, то стоит ли давать на воспитание еще и еще детей? Возможно, как я сказал, если бы на всех этапах семью сопровождали соцработники, психологи, то сегодня мы избежали бы сложившейся ситуации.
- Семье Дель предлагали сопровождение?
Эта семья отказалась от сопровождения. На мой взгляд, если семья берет больше 3 приемных детей, то сопровождение должно быть обязательным. Это не контроль, это помощь, которую должны осуществлять профессионалы - психологи, соцработники, учителя. И тоже нести за это ответственность. Органы опеки должны понимать, что их главная задача - профессиональная поддержка семьи, а не прокурорский надзор. А сейчас получается, что опека приходит раз в полгода по предварительному уведомлению - и все. Что они могли увидеть?
- Как часто подобное происходит в Москве?
В Москве за прошлый год не было ни одного изъятия детей из приемной семьи.
- Светлана и Михаил Дель могли вернуть детей в детский дом, если чувствовали, что не справляются?
Конечно, могли. Вроде бы одного ребенка из Питера они вернули. Сейчас этот случай как раз разбирается.
- Как расходуются деньги в приемной семье? Родители должны отчитываться перед государством?
В целом семья отчитывалась, конечно. Но опять же приемные дети говорили о том, что они голодные. Ребята и правда все время хотели есть. До сих пор там они постоянно просят добавки. Но такое свойственно детям. Хотя, как сказал один ребенок, а потом подтвердили другие, его наказывали за то, что он схватил кусок хлеба.
Очень многим свойственно показывать только красивую сторону своей жизни. Особенно в соцсетях. А может, она чувствовала, что что-то пошло не так, и хотела таким образом избежать конфликта. Это вопрос уже к взрослым психологам.
- Если у супругов Дель изымут детей, значит, они лишатся денег?
Если происходит прекращение договора, то денег, конечно, не будет.
- В отношении зеленоградской опеки следователи тоже завели дело? В связи с чем?
Необходимо дать оценку правомерности их действий. На мой взгляд, ошибки имели место.
- Сколько времени могут продлиться разбирательства?
Не берусь сказать. Но торопливости, надеюсь, уже никто не допустит. Следует тщательно разобраться во всем.
- В минувшую среду в квартире Дель происходил обыск. Зачем?
В рамках заведенного дела. Правда, мне непонятно, почему обыск нужно было проводить, да еще ночью? Мы попросим следственные органы прояснить нам это.
- То, что на всю страну были оглашены диагнозы детей, - это тоже нарушение?
- Сама же Светлана подробно описывала в соцсетях, чем страдают ее приемные дети.
Я не понимаю, зачем она это делала. Все-таки речь идет о приемных детях. Некоторые старшие уже живут отдельно. Кто-то с ней продолжает общаться, кто-то, наоборот, разорвал отношения. У каждого своя жизнь, своя судьба.
- Насколько я знаю, одна из приемных дочерей Светланы сейчас выступает как раз против матери?
Да, и это тоже требует тщательной проверки.
Концлагерь Дель: бытовой Ад, побои, гигиенические проблемы и 674 тыс. р в месяц January 29th, 2017
Фото: LiveJournal.com
Истерия вокруг "семьи Светланы Дель" и "мамы 80 уровня", у которой отобрали детей, кажется достигла своего апогея. Даже главная чайлдфри ЖЖ- lena-miro.ru
, постоянно рассказывающая про "овуляшек", "куриц" и "оладухов", внезапно оказалась озабоченной судьбой Светланы Дель.
Меня, честно говоря, больше шокирует не сама суть скандала, в наше циничное время должно было произойти нечто подобное, а то насколько люди иногда бывают слепы и подвержены влиянию манипуляторов. Однако, перейдём к фактам:
У Светланы и Михаила Дель изъяли 10 детей, 2 усыновленных и 8, находившихся под опекой. Еще 2 недели назад семья Дель воспитывала 13 детей, по некоторым данным, опубликованным в СМИ, у части из них были серьезные проблемы со здоровьем: ВИЧ, синдром Дауна, задержка в развитии, ДЦП.
1. Возникает вопрос, где жили все эти 15 человек?
15 человек жили в типовой 4-комнатной квартире, примерно на 100 квадратных метрах. При этом, детям было выделено 2 комнаты, еще одна была родительской и одна общей. Таким образом, в одной комнате ночевало 6 мальчиков, а в другой 7 девочек. Сколько кубических сантиметров воздуха приходилось ночью на один детский нос- неизвестно.
2. На каком основании изъяли детей?
В детском саду обратили внимание на то, что на ребёнке был синяки, похожие на следы побоев: cиняки были на ягодицах, пояснице и в области паха (позже травматологи найдут еще кровоподтек на шее, все это - заявления соцзащиты).В садике им рассказывают, что дети вечно голодные, ходят в поношенной одежке не по сезону. Делегация чиновников и правоохранителей поехала домой к Дель. В московском департаменте соцзащиты после расскажут: в четырехкомнатной съемной квартире - грязь, дети простужены, у некоторых вши, но главное - не нашлось лекарств, которые каждый день строго по минутам должны принимать ВИЧ-малыши. (с) Во время проверки сотрудники соцзащиты нашли из еды: три батона хлеба, 150 граммов супа, десять штук пельменей, шесть банок варенья, три килограмма замороженных фруктов, а также два килограмма свежей курицы. (с) Страшно предположить, как Дель планировала накормить этим 13 детей и 2 взрослых.
3. На что жили 15 человек?
Семья Дель получала от города 674 тыс. рублей в месяц. Последняя запись в трудовой у Михаила Юрьевича Дель- гендиректор частной телекомпании в Петербурге. Светлана по документам трудоустроена у мужа - медицинским редактором программы о здоровом образе жизни.
Однако, судя по открытым бизнес-базам - выясняем: в 2013-м году его телеканал разорился на 2 миллиона 248 тысяч рублей. Данных свежее нет, уставной капитал ЗАО- 10 тыс. р. Вместе с напарником Даль держал еще одну телестудию, в прошлом сентябре она закрылась из-за долгов по налогам. Когда-то Михаил имел долю в фирме по оптовой торговле авто-мото - в 2008-м прогорела, как и три других таких же. Тем не менее, интересы Дель в суде будут представлять 3 адвоката.
Есть основания полагать, что семья Дель жила на пособия.
4. Были ли данные о том, что семья Дель превратила усыновление в бизнес? Писали ли о побоях?
Общение на одном из форумов. В разговор вступает бывшая няня Дель- Ирина и еще одна девочка - самая старшая, ей уже 21. Назову ее Мариной, имена няни других детей в диалогах тоже изменены:
Марина:
"Знаете, как было обидно мне и брату, когда у нас со счета пропали все деньги, а потом она (Светлана, - авт.) как ненужную вещь отправила брата обратно в детдом, а меня чуть позже выгнала. Потому что я ей сказала, что устала сидеть с детьми целыми днями и убираться постоянно, на что я даже не слышала спасибо. Но слышала, как на меня орали, потому что я не туда поставила какую-нибудь вещь (...)"
Ирина:
"Я работала там чуть больше двух лет. После всего, что увидела, больше не верю в интерес без корысти, жалость и милосердие".
Один из пользователей форума:
"В семье Светланы постоянно практиковалось битье?"
Ирина:
"Постоянно. Антон ненавидел Михаила Юрьевича. А не хотели дети возвращаться в детдом, потому что привыкли. Он поплачет после ударов по голове и будет дальше ждать совершеннолетия. Подняла бы полиция все наши телефонные разговоры, все бы стало ясно. Жаль, что на тот момент у меня не хватило смелости. Марина, у тебя же было видео".
Видео есть - на странице брата Марины. Выложено в сентябре 2014-го. Девочка лет 4 - 5, на мордашке - кровавые ссадины, взахлеб:
- Я хотеля спать... я плакала... плишла мама... мама била меня по губам... и у меня слазу потекла ковь...
Ковь - это кровь. Ролик выложен в сентябре 2014-го . На нем, говорят Ирина и Марина, еще одна их девочка, называют имя. Однако, фотосессии с "счастливыми детьми" и "образцовой семьей" долго замыливали глаза всем.
Вся описанная выше информация есть в открытом доступе, в интернет попало даже то, что совсем неэтично обсуждать, обсуждение женских гигиенических заболеваний у девочек и банальных вшей. В итоге, мы получаем очень печальную картину: грязных, оборванных детей, несколько прогоревших предприятий у отца и трудоустроенную у него же "мать героиню". В сухом остатке- это те самые синяки от ремня, 10 пельменей и 150 грамм супа. Кто-то скажет мне, что это все равно лучше, чем детдом и что семья Дель "жила в режиме жесткой экономии", чтобы восстановить частный дом, купленный где-то под Зеленоградом. Но, я не соглашусь, семья Дель- это хуже, чем детдом и дом, который они планировали восстановить не имел бы никакого отношения к выросшим детям, находившимся под опекой.
Ситуация вокруг семьи Дель должна получить продолжение, факты описанные выше должны быть точно установлены или опровергнуты, за них должна наступить положенная по закону ответственность и, конечно, должно быть сделано всё, чтобы подобное больше никогда и нигде не повторилось.
Два ребенка уже обрели новых приемных родителей
Детей, с большим скандалом изъятых в начале года в Зеленограде у семьи Светланы Дель, наконец-то начали пристраивать в приемные семьи. Все эти полгода воспитанники провели в приюте. И официальные лица, и активисты-общественники шарахаются от темы «детей Дель» как черт от ладана. Кто-то боится испортить имидж в глазах властей, кто-то - отношения в тусовке приемных родителей. Слишком скандальная и неоднозначная история связана с изъятием этих детей из приемной семьи.
Дети изъятые из семьи Дель
Напомним, в январе у многодетных родителей Светланы и Михаила Дель изъяли 8 приемных детей. Поводом стали синяки, которые воспитатели детского сада обнаружили у мальчика Сережи, а затем уже в семье опека и полиция нашли массу нарушений. Сообщество приемных родителей было в шоке: Дель считались образцово-показательной семьей, вели блоги, преподавали в школе приемных родителей (ШПР). Поначалу они пытались вернуть детей, подавали иски, но затем отказались от борьбы. С родителями остались пятеро детей - четверо усыновленных и один кровный. Затем на Михаила завели дело по административной статье о побоях, а на Светлану уголовное - по статье 156 УК РФ (неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего) .
Отобранные дети все это время находились в приюте, из-за чего рождалось масса слухов и мифов. Активисты сообщества приемных родителей уверяли, что чиновники категорически не хотят отдавать детей в семьи друзей Дель. Позже детский омбудсмен Анна Кузнецова сообщила, что малыши и подростки остаются в приюте, так как пока нет желающих взять «детей Дель», чем породила волну возмущения в тусовке приемных родителей. Активисты сообщества заявили в свою очередь, что изначально желающих было куда больше чем самих детей, причем не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге.
И вот наконец лед тронулся.
Детям, изъятым из семьи Дель, не рекомендуется устройство в многодетные семьи, - пояснил «МК» источник, знакомый с ситуации. - Выявлено, что у супругов Дель они не получали должного внимания и страдали от этого. Поэтому мы и отказались и от первоначальной идеи устроить всех скопом в одну семью. Сейчас детям подыскивают бездетных или малодетных родителей. Два ребенка в итоге устроены в семьи, знакомые с четой Дель. Была и еще и третья семья из окружения Светланы и Михаила. Но им было отказано, так как они многодетные. А эти дети нуждаются в особом, индивидуальном внимании новых родителей.
Разумеется, и новые приемные родители, и кандидаты отказываются от общения с прессой - боятся излишнего внимания, которое нанесет вред детям. Сама Светлана Дель в настоящее время отдыхает со своими детьми на Азовском море и, если и вспоминает бывших приемных детей, то никак не показывает это в своем блоге.
На своей странице в контакте женщина написала:
«Отзывая сегодня иск, мы с Мишей понимаем, какие возникнут последствия для нас и нашей семьи. Однако мы все еще продолжаем надеяться и верить в то, что хотя бы кто-то из наших детей останется частью нашей большой семьи.
Мы также надеемся, что те дети, с которыми нам не удастся воссоединиться, найдут свое счастье в других хороших приемных семьях.
Мы благодарим все семьи, предложившие себя в качестве новых родителей для наших детей!
Мы по-прежнему просим молится о нас, нашей семье и наших детях!»
Фактически это означает, что «биться за каждого своего ребенка», как месяц назад сообщала Светлана Дель, она не намерена.
С точки зрения стороннего наблюдателя это означает, что приемные родители, видимо, были небезупречны в отношении к своим детям, и любое судебное разбирательство нашло бы доказательство этому, а значит, инстаграмная безупречность семейной хроники, так навязчиво транслируемая Светланой Дель, вызовет по меньшей мере, недоверие общественности.
А ведь именно эта общественность поднялась на защиту приемной семьи и ее репутации, организовав масштабные акции в сети по сбору подписей за возврат детей в семью (петицию подписали более 100 тысяч человек).
При ближайшем же рассмотрении, история семьи Дель — это история о том, что поставить на поток приемное родительство без помощи профессионального сопровождения практически невозможно. Люди — не роботы. Материнство — не глянцевая картинка, а дети — просто по факту своего присутствия могут вынести мозг и лишить всех сил. Государство же решило не заморачиваться на предмет введения строгих алгоритмов и отработки института поддержки таких семей. Какие-то нормы есть, но они рекомендательные, в наших реалиях это означает, что их и вовсе нет.
Здравомыслящему человеку трудно поверить в тот факт, что Светлана могла безупречно справляться с обязанностями матери одновременно тринадцати детей, восемь из которых имели серьезные диагнозы, в том числе и неврологические. Диагнозы требовали постоянного приема детьми препаратов, постоянного мониторинга их здоровья врачами. А дети с неврологическими отклонениями — это в принципе, особая жизнь семьи. И даже те, которые имеют одного такого ребенка, зачастую живут на пределе сил.
А тут нужно всех каждый день накормить, вовремя дать лекарство, найти время для каждого, помыть малолетних, позаниматься индивидуально. Обнять, в конце концов. И так без выходных последние десять лет.
Проблема не в том, что сами супруги решили, что это им по силам — Светлана, судя по всему, переоценила свои возможности. Проблема в том, что опека в разных городах без особых сомнений на этот счет отдавала детей в семью. Ее только в одном месте спросили: «А не многовато ли у вас уже детей?», и, получив от Светланы уверения в чистых помыслах, детей в семью отдали.
Сигналы о том, что мама не справляется, поступали еще из Питера, где семья жила до переезда в Зеленоград. Например, двухлетний Сережа, тот самый, на котором обнаружили следы побоев, как-то ночью ушел из дома и потерялся. Его нашли полицейские, волонтеры нашли родителей и… дело замяли.
Вы можете представить, что ваш двухлетний ребенок ночью незаметно уходит из дома? А если произошло драматическое недоразумение — опека должна была поставить семью под особый контроль.
Достоянием общественности стал и протокол осмотра жилищных условий многодетной семьи опекой. Дело даже не в тесноте (пять комнат на 13 человек), а в том, что в холодильнике нашлось лишь «шесть пельменей, пять банок варенья, 150 грамм супа, замороженные овощи…» И это вроде бы тоже не смертельно. Но супруги давно жили с таким количеством детей, и довести ситуацию с едой до критического опустошения по логике вещей не должны были.
Всего этого можно было бы избежать, если бы семья была постоянно под сопровождением профессионалов — психологов, соцработников. Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве, сообщил, что в свое время семья Дель отказалась от сопровождения. Но, по его мнению, если семья берет больше трех детей, сопровождение должно быть обязательным.
Рано или поздно, критическая масса усталости должна была накопиться у этих родителей. Но для Светланы, видимо, и это тоже показатель того, что люди предпочитают не сотрудничать с госорганами, сам факт обращения за помощью в ситуации кризиса был невозможен из-за страха, что детей отберут. Их в итоге и отобрали, но со значительно большими потерями для всех участников драмы.
В январе Следственный комитет завел в отношении Михаила Деля уголовное дело по статье «Побои» (116 УК РФ). А 7 февраля Владимир Путин подписал закон о декриминализации побоев в семье. Возможно, Михаил избежит серьезного наказания по этой статье. В то же время он стал фигурантом уголовного дела по статье 156 УК («Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего»).
Грядущее уголовное разбирательство в отношении отца семейства тоже вызывает неоднозначные чувства. Оплеухи в семье разрешены законом. Но, судя по развитию ситуации, государство все-таки намерено наказать Михаила Деля, а это значит в ход пойдет иная статья УК. Государство выглядит беспомощно и цинично. С одной стороны, оно декларирует бескомпромиссную борьбу за права детей. С другой — узаконивает домашнее насилие, оставляя этих самым крайними.
