С корая помощь в России используется не по своему прямому назначению. Например, температура 37,3, боль в ухе — все это поводы к вызову скорой. Люди ленятся, а некоторым, простите, западло сходить в поликлинику, получить лечение, наблюдаться у врача, но вот в 3 часа ночи по прошествии пяти дней болезни надо обязательно позвонить в скорую. Диспетчеры по устному приказу Минздрава не могут отказать никому. Зачесалась пятка у человека, он позвонил в скорую, ему говорят: «Ну чешется, так почешите!» А он грозится жалобу накатать, потому что платит налоги и имеет на это право — вот и едет бригада.
В России потребительское отношение к медикам. Если раньше служба скорой была экстренной, то теперь это сфера обслуживания, только без чаевых. Минздрав относится к своим сотрудникам как к быдлу и разрешает так же относиться и обывателям. Потом эти 90%, чьи вызовы необоснованны, жалуются и возмущаются, а те 10% пациентов, которым помощь реально нужна, ее не дожидаются: нет свободных бригад, все лечат сопли.
Крайними в этой ситуации всегда остается бригада либо диспетчер. У нас всегда есть до чего докопаться. Люди не научены, в каких ситуациях звонить в 103, 101 или 112. Служба 112 — вообще отдельная тема. С ее появлением все пошло наперекосяк. Бывают случаи, когда человек звонит на 103 в скорую, говорит, что у него температура 37. Адекватный диспетчер отправляет его в поликлинику. Человек обижается и набирает 112. Этот вызов все равно попадает на скорую, а по 112 скорая помощь всегда обязана ехать на вызов.
90% пациентов, чьи вызовы необоснованны, жалуются и возмущаются, а те 10%, кому помощь реально нужна, ее не дожидаются: нет свободных бригад, все лечат сопли
Еще одна проблема — нехватка персонала. Даже в Москве от 30 до 60% процентов бригад в день выезжают работать в неполном составе. Работники скорой по всей России работают на износ на полторы-две ставки. Люди бегут от непосильного труда. Бегут даже иногородние, которые приехали в Москву за деньгами.
В Москве в 2003-2004 году во главу скорой поставили менеджеров, которые вообще не имели отношения к скорой, ни разу на вызов не выезжали. Менеджеров заботят не больные — они ими прикрываются как живым щитом. Их заботит экономия и распределение средств. И проще всего это делать за счет медиков, которые никуда не денутся. А тут еще и система ОМС — полный абзац. Если мы выезжаем на улицу к бездомному с инфарктом, спасаем его, этот вызов скорой не оплачивается по системе ОМС. Деньги вычитаются из общей суммы, которая идет на содержание скорой, потому что у бездомного нет полиса. Аналогичная ситуация, когда мы приехали на вызов просто к пьяному, который на лавочке спит: если мы ставим диагноз «алкогольное опьянение», вызов не оплачивается. Считается, что помощь человеку не оказана, хотя мы его осмотрели, померили давление, сахар, поставили диагноз.
Еще с советских времен норматив доезда скорой до пациента — не более 20 минут, но на экстренные вызовы скорая летит как подорванная и приезжает за 3-5 минут. Существует негласное распоряжение Минздрава, что на вызове нужно находиться не больше 20 минут, а если больше — тут все зависит от адекватности руководства, у нас наказать можно и за это. Этим Москва очень славится. Вы подумайте, какая экономия, если врачу недоплатить денег, когда человек вызвал скорую не по делу. С пациентом никто связываться не будет, а медик — вот он, под рукой, можно с него денег снять, он никуда не денется, работает на положении крепостного.
Дмитрию Белякову — 50 лет. Он работал поваром, отслужил в ВДВ, окончил экономический факультет университета им. Плеханова, занимался бизнесом в 90-е. А в 35 «заразился» страстью к врачебной профессии от друзей-медиков и сам получил профессиональное медицинское образование. Работает фельдшером в отделении скорой помощи при Центральной городской больнице им. А. М. Дегонского в городе Железнодорожный.
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
«Если ты на себя взял ответственность за что-то или кого-то, то это твой крест, и ты его должен нести. Конечно, можешь где-нибудь его опустить на время, походить, размяться, но затем, будь добр, вернись под него обратно».
«Свобода должна компенсироваться твоими обязанностями».
«Надо себе не врать. Либо ты живешь честно по отношению к себе, либо ты дурак».
«Жизнь — или твои победы, или твои ошибки».
«Я не верю, что есть люди, которые неподкупны. Все дело в цене».
«Умирать не страшно».
«Каждый должен заниматься любимым делом. Дочь захотела в театральное — пожалуйста. Если бы я в свое время знал, что можно поступить в театральное, я с удовольствием бы там учился».
«У меня много всяких увлечений. Например, металлоискательство. Вон, машину купил с найденной монетки».
«На скорой лучшее пожелание: желаю дежурить, но не работать».
Во время выезда на дежурстве: «Вон, можете снять из машины, как нас все пропускают… Нифига нас никто не пропускает!»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»
В Саратове пятеро мужчин вызвали скорую, а когда по вызову приехал фельдшер, закрыли дверь за ней и угрожали её изнасиловать. Девушке удалось спастись. Возбуждено уголовное дело. Дмитрий Беляков - о том, как мстят медики за нападения на сотрудников.
"Плохо". Мужчина 45 лет. Принимал алкоголь. Адрес. Маша и Даша - фельдшеры с большим стажем работы, в который входит также афганский период их службы в армии. Они дружили всю свою жизнь. Поехать на любое безобразие и прекратить его было для них чем-то обычным. Что инфаркт, что поножовщина - не привыкать. Тем более что специфика их города к этому располагала.
Это был небольшой городок в глухомани. Все друг друга знают в лицо, все друг другу родственники хоть по какой- нибудь линии. В трёх километрах севернее города расположено градообразующее предприятие - психиатрическая больница. И все жители города, как и в случае с родством, хоть как-то, но связаны с этим стратегическим объектом. Там работают врачи, медсёстры, фельдшеры - местная элита. А также обслуживающий персонал - истопники, сантехники, дворники и пр.
Обслуга в основном состоит из бывших (и будущих) пациентов больницы, отдающих себе отчёт, что после выписки далеко ходить не надо. Всё равно придётся возвращаться. Так и живут в старорежимных бараках по двадцать комнаток на этаже. Медики, стражи порядка и местная власть - в пятиэтажках, а кое-кто и в частных домах. В городе школа, медучилище, магазин, пивная и телевизор в каждой квартире - всё, что полагается. Живи - не хочу.
Но были в городе и чужие, приехавшие откуда-то водители маршруток. До них связь с внешним миром и работой (психбольницей) поддерживали два стареньких автобуса. Но время взяло своё, водителей проводили на пенсию, а автобусы в утиль, и у местной власти остро встал вопрос: что дальше? Решив, что местным руль в руки лучше не давать, в город пригласили гастарбайтеров. И теперь по проложенным маршрутам весело колесили микроавтобусы самой известной российской марки.
Жили водители особняком, в одном из небольших бараков, куда их десять здоровенных тел едва помещались в положении лёжа. Зато кроме двухъярусных нар было два окна, стол и лавки, достаточные, чтобы уместиться за столом всем и сразу. Работали вахтовым методом, сменяясь каждые две недели. И всё было ничего, пока не приблизился Новый год. А с ним и выданная пораньше зарплата за честно накрученные километры.
О! Девочки! - пьяная масса из десяти человек оживилась и наперебой стала предлагать дамам свои услуги по части снять куртки, усадить за стол, выпить и потанцевать в честь приближающегося Нового года.
Тихо, малыши, - Даша привычно скинула с плеча чью-то руку. - Кому из вас фигово? Давайте живенько. У нас служба и опасна, и трудна. А вызовов ещё много.
Уже всё хорошо, дорогая, - один из собутыльников приблизился к медикам. - Мне плохо было. Но при виде вас мне вообще полегчало.
Тогда мы удаляемся, - девчонки, дружно похватав куртки, взяв ящик, кардиограф, пошли к выходу.
Эй! Нет. Так нельзя. Мы вас просто так не отпустим. Сначала выпить надо, а потом разберёмся, - пьяное сообщество одобрительно загудело, и с десяток рук протянулось к фельдшерам, давая понять, что лучше вести себя тихо и весело.
Кто-то закрыл входную дверь и сел рядом, отрезая девочкам путь к отступлению.
Праздник, говоришь? - Маша взяла со стола большую тарелку винегрета и с силой запустила в окно.
Водитель скорой, услышав звон стекла, привычно выпрыгнул из машины, зашёл в подъезд, одним ударом раскрыл запертую дверь и - вслед за отлетевшим от неё "охранником" - вошёл в комнату.
Девочки? Как вы тут? Никто не обижает?
Нормально, Саш. Поехали, - и бригада под неодобрительные взгляды проследовала на улицу.
Не. Ну это так нельзя оставлять. У нас дураки себя так не ведут, - смена гудела. - Давайте, полусуточные, вещи в кладовку, ящики на заправку, а сами во двор. Идея есть, - пожилой фельдшер, ещё помнивший законы улицы, вышел первым.
Кто там? - настойчивый стук в дверь барака заставил одного из гуляющих оторваться от праздничного стола.
О! Девочки! - предыдущий урок впрок не пошёл.
Дверь распахнулась... Если смотреть с улицы, казалось, что в квартире на первом этаже выступает театр теней. На задёрнутых шторах в окне весело плясали размытые очертания людей. Они падали, поднимались, взмахивали руками. Единственное, что нарушало идиллию, это грохот падающей мебели и крики под звон бьющейся посуды. Второе окно было закрыто фанерой и стыдилось своей серой слепоты.
Маша и Даша стояли на улице, выполнив свою роль во "взятии Бастилии". Через какое-то время к ним присоединился и пожилой фельдшер. Он вышел из подъезда, закурил и с интересом стал разглядывать небольшую компанию бомжей, которая невесть откуда взялась и теперь пялилась на танцующее окно барака. Внезапно в кармане фельдшера зазвенел телефон.
Дядь Миш. Вы скоро там? Мы уже звонок получили. Должны отреагировать. В общем, у вас минут пять осталось, пока ППС подъедет.
Понял, крестник, - фельдшер жестом подозвал к себе бомжей. - Сюда слушайте. Идите туда (он указал на окно), скажите нашим, чтоб завязывали. А со стола берите всё, что там ещё целого осталось. Это вам наш подарок к празднику. И не дай бог я кого из вас в Новый год увижу.
Через минуту из подъезда вылетела вся полусуточная смена, а за ними, держа в руках кульки с трофейными припасами и бутылки с водкой - сводный отряд бомжей-мародёров.
Когда отзвенели куранты, шампанское плавно перетекло в более крепкие напитки, а смех за столом стал веселее и громче, фельдшер дядя Миша продолжил свой рассказ.
Ну вот. Как мы только свалили, пэпээсники приехали. И сразу в барак. Это мне крестник потом рассказал. Как Мамай прошёл! И стоит там десять понурых рож. И побитых заодно. Ребята спрашивают, что, мол, тут за дела? А они наперебой рассказывают, что сначала им голос женский попросил дверь открыть, потом в комнату вошли десять мужиков, а баб не было. И все в белом. И стали их колошматить почём зря. А потом какие-то черти грязные всю еду унесли.
Ну, старший пэпээсник так и записал, давясь от хохота. А потом предложение внёс на рассмотрение честной компании: или они всё забудут, а пэпээсникам за беспокойство денег дадут, или, на основании их слов записанных, вызываем психбригады на массовый случай белой горячки. И тогда прощай, работа шофёрская, - здравствуй, тёплая психушка с добрыми санитарами. На том и порешили шума не поднимать.
А сейчас? - дядя Миша сплюнул. - Собственное начальство готово своих продать за понюшку табака. Что за жизнь пошла? Что за люди?
Врачи нам должны
— Эй, гвардеец! Чего ревём? — мужчина оторвался от телефона и переключился на хнычущего мальчишку лет пяти.
Летний отпуск совсем отбил охоту работать, и простое сидение на лавочке в тенёчке в последний отпускной день казалось райским наслаждением, пока рядом внезапно не заревел этот упитанный карапуз.
— Во-от! — рёва выставил перед собой руку, на которой красовалась свежеполученная ссадина.
— Делов-то? И незачем так орать, — пародируя Кролика из популярного мультфильма, мужчина промокнул кровоточащую царапину носовым платком. — До свадьбы заживёт.
— Зачем? — мужчина удивлённо вскинул брови.
— Мне мама всегда вызывает. Она говорит, что они нам должны.
— Мама? А кстати, мама где?
— Там, — малыш, всё ещё хныча, махнул рукой в сторону ближайшего магазина. — Воду покупает.
— И не боится тебя одного на площадке оставлять?
— Так рядом. А я один не боюсь. Я тут всегда играю.
— Похвально, конечно. А раз ничего не боишься, то зачем тогда громко реветь было? Или прям так больно, что скорую вызывать надо?
— Не больно почти, — малыш успокоился. — А на руке могут микробы быть. Мне мама так говорит. И, чтобы заражения крови не было, надо скорую вызвать, и доктор должен посмотреть и сказать, чем лечить.
— Серьёзно? — мужчину явно увлёк детский монолог. — Мама часто скорую вызывает?
— Всегда, — малыш гордо выпятил грудь. — Она знает, как с врачами разговаривать. И когда у меня сопли были, и когда у мамы тоже температура была. И бабушке скорую вызывает, когда она на сердце жалуется.
— И что? Скорая всегда всех в больницу увозит?
— Нет, — мальчуган помялся. — Мама в больницу ехать никогда не хочет. Там врачей нет и грязно. Можно что-нибудь подцепить. Только один раз папу увезли, когда у него живот болел. Мама его два дня лечила-лечила, а потом скорую вызвала. Папе потом… это... как его… в общем, в животе что-то отрезали.
— Аппендицит?
— Ага, — парнишка шмыгнул носом. — Только его неправильно отрезали. Мама даже жаловалась, что папа долго работать не мог, потому что у него неправильно отрезали.
— Понятно, — мужчина грустно вздохнул и посмотрел в сторону магазина. — Это не твоя мама идёт?
К детской площадке почти бегом подходила женщина.
— Мама! — ребёнок побежал в её сторону и с разбегу бросился обниматься.
— Что у тебя с ручкой? — заметив ссадину, женщина подозрительно перевела взгляд на сидящего на лавочке мужчину.
— Поцарапался пацан ваш. Ничего страшного. Но лучше б вы его одного не оставляли на улице. Дураков в стране хватает.
— Я ненадолго. Тем более я из магазина всегда приглядываю. Оттуда вся площадка видна. Пойдём домой, — женщина посмотрела на ссадину, — надо врача вызвать.
— Не надо, — малыш заважничал, повторяя слова мужчины, — до свадьбы заживёт.
— Это вы ему так сказали? — женщина снова обратилась к мужчине.
— Ага. Зачем из-за царапины людей беспокоить? Он даже не заревел, — мужчина хитро подмигнул пацанёнку. — Боец. А шрамы украшают настоящего мужчину.
— Вот пусть ваших детей и украшают шрамы, — женщина внезапно посуровела, — а мы уж как-нибудь сами решим с украшениями. Пойдём, — она потянула сына за руку. — Всего хорошего.
— Дяденька! До свидания, — мальчишка засеменил к домам, влекомый непреодолимой силой материнской любви, крепко держащей его за руку.
— И вам не хворать, — мужчина поднялся со скамейки и посмотрел на часы. — Чую, кто-то из наших сейчас на вызов поедет. С поводом "травма руки". Но точно не я.
До конца отпуска оставалось ещё 16 часов.
Сейчас всю вашу бригаду положим!
Я в девяностые тоже раз попал…" — ночные посиделки продолжались. Казалось, город ненадолго исцелился от всех болячек, давая медикам отдохнуть. Но спать не хотелось. Так всегда и бывает. Вроде катаешься, катаешься с мыслью о подушке, а как возможность появилась, то, вместо того чтоб на койку рухнуть, идёшь на кухню и наливаешь себе чай.
"Ну так вот, — врач продолжил своё повествование. — Дают ночью вызов на улицу. Повод стандартный: мужчина, плохо. Приезжаем. Стоят два джипа морда к морде. Фары горят. Между джипами кучка ребятишек крепких тусуется. Мода ещё была на стрижки короткие и куртки кожаные.
Выхожу. А работал я один на бригаде. Тогда тоже проблема с кадрами была, но только не из-за оптимизации, а из-за низкой зарплаты. Подхожу к компании, спрашиваю. Отвечают: "Да. Мы вызывали. Вот ему вызывали, который лежит". Давайте, говорят, оказывайте.
А оказывать-то уже нечего. Там с первого взгляда уже понятно, что труп. Соответственно, я окружающим про это и сообщил. Братки сильно завозмущались. Типа, он минут пять назад дышал. Ну, говорю, может, пять минут назад он у вас и дышал, но по внешнему виду — он уже минут двадцать как не дышит.
Тут совсем кипеж начался. Кто-то уже стволом мне указывать начал, что и как делать надо, чтоб мужика оживить. Ох, я тогда перенервничал. Ребята, говорю, не усугубляйте. Тут у вас пока один труп лежит, а может и второй появиться, если ваш товарищ случайно на курок нажмёт".
"А мужик-то от чего помер?" — молодой фельдшер не удержался от вопроса.
"Да кто ж его знает. Внешне вроде травм никаких не было, крови тоже. Не знаю. Не перебивай. Ну так вот. Пошумели они тихонько, пошумели. А потом самый адекватный и говорит: а чего мы, собственно, шумим? Доктор свою работу делает. И раз сказал, что всё, значит, знает, что говорит. Давайте думать, что дальше.
И ко мне поворачивается. Ну, я отвечаю, что дальше положено милицию вызвать, дождаться её, написать сопроводок и передать тело. А милиция уже дальше решит, что с вами и с нами делать.
Братки посовещались, и вроде как не по душе им такой расклад пришёлся. Тот, который адекватный у них, опять ко мне подошёл. Есть, спрашивает, ещё варианты? И второй, который всё стволом в меня тыкал, опять нервничать начал. Сейчас, говорит, всю бригаду здесь оставим лежать. И к нашей машине направляется.
Дружбан его за шкирку хватает и в джип запихивает. Чего, говорит, творишь? Проблем мало? И опять на меня смотрит. Есть, говорю, ещё вариант: вы уезжаете, а всё остальное уже без вас. Скажу, что приехал, а труп тут сам по себе лежал.
Что-то и этот вариант им не понравился. Шушукались они, шушукались. Потом тело в багажник закинули, старший их сунул мне полтинник долларов за беспокойство, и свалили ребята в неизвестном направлении. Да я и без полтинника рад был, что всё так безболезненно для моего организма закончилось".
"Милицию-то вызвали?" — фельдшер опять перебил рассказ.
"Что ты всё торопишься? — врач укоризненно посмотрел на молодого коллегу. — Никого я не вызвал. Покурил, в себя пришёл и по рации отзвонился. Дескать, больного на месте нет. Все кусты обыскал, всех прохожих переспросил — никто скорую не вызывал. И поехал дальше работать".
"Ну вот, — фельдшер был разочарован, — надо было ментов вызвать, рассказать всё. Я бы на вашем месте…"
"Расскажешь ещё, — врач, вставая с табуретки, дружески похлопал фельдшера по плечу, — расскажешь. Времена сейчас мутные. У тебя всё ещё впереди".
Рассказывет: Дмитрий Беляков Фельдшер скорой помощи
"Я в девяностые тоже раз попал…" - ночные посиделки продолжались. Казалось, город ненадолго исцелился от всех болячек, давая медикам отдохнуть. Но спать не хотелось. Так всегда и бывает. Вроде катаешься, катаешься с мыслью о подушке, а как возможность появилась, то, вместо того чтоб на койку рухнуть, идёшь на кухню и наливаешь себе чай.
"Ну так вот, - врач продолжил своё повествование. - Дают ночью вызов на улицу. Повод стандартный: мужчина плохо. Приезжаем. Стоят два джипа морда к морде. Фары горят. Между джипами кучка ребятишек крепких тусуется. Мода ещё была на стрижки короткие и куртки кожаные.
Выхожу. А работал я один на бригаде. Тогда тоже проблема с кадрами была, но только не из-за оптимизации, а из-за низкой зарплаты. Подхожу к компании, спрашиваю. Отвечают: "Да. Мы вызывали. Вот ему вызывали, который лежит". Давайте, говорят, оказывайте.
А оказывать-то уже нечего. Там с первого взгляда уже понятно, что труп. Соответственно, я окружающим про это и сообщил. Братки сильно завозмущались. Типа, он минут пять назад дышал. Ну, говорю, может, пять минут назад он у вас и дышал, но по внешнему виду - он уже минут двадцать как не дышит.
Тут совсем кипеж начался. Кто-то уже стволом мне указывать начал, что и как делать надо, чтоб мужика оживить. Ох, я тогда перенервничал. Ребята, говорю, не усугубляйте. Тут у вас пока один труп лежит, а может и второй появиться, если ваш товарищ случайно на курок нажмёт".
"А мужик-то от чего помер?" - молодой фельдшер не удержался от вопроса.
"Да кто ж его знает. Внешне вроде травм никаких не было, крови тоже. Не знаю. Не перебивай. Ну так вот. Пошумели они тихонько, пошумели. А потом самый адекватный и говорит: а чего мы, собственно, шумим? Доктор свою работу делает. И раз сказал, что всё, значит, знает, что говорит. Давайте думать, что дальше.
И ко мне поворачивается. Ну, я отвечаю, что дальше положено милицию вызвать, дождаться её, написать сопроводок и передать тело. А милиция уже дальше решит, что с вами и с нами делать.
Братки посовещались, и вроде как не по душе им такой расклад пришёлся. Тот, который адекватный у них, опять ко мне подошёл. Есть, спрашивает, ещё варианты? И второй, который всё стволом в меня тыкал, опять нервничать начал. Сейчас, говорит, всю бригаду здесь оставим лежать. И к нашей машине направляется.
Дружбан его за шкирку хватает и в джип запихивает. Чего, говорит, творишь? Проблем мало? И опять на меня смотрит. Есть, говорю, ещё вариант: вы уезжаете, а всё остальное уже без вас. Скажу, что приехал, а труп тут сам по себе лежал.
Что-то и этот вариант им не понравился. Шушукались они, шушукались. Потом тело в багажник закинули, старший их сунул мне полтинник долларов за беспокойство, и свалили ребята в неизвестном направлении. Да я и без полтинника рад был, что всё так безболезненно для моего организма закончилось".
"Милицию-то вызвали?" - фельдшер опять перебил рассказ.
"Что ты всё торопишься? - врач укоризненно посмотрел на молодого коллегу. - Никого я не вызвал. Покурил, в себя пришёл и по рации отзвонился. Дескать, больного на месте нет. Все кусты обыскал, всех прохожих переспросил - никто скорую не вызывал. И поехал дальше работать".
"Ну вот, - фельдшер был разочарован, - надо было ментов вызвать, рассказать всё. Я бы на вашем месте…"
"Расскажешь ещё, - врач, вставая с табуретки, дружески похлопал фельдшера по плечу, - расскажешь. Времена сейчас мутные. У тебя всё ещё впереди".
