Во времена давно прошедшие была одна злая-презлая женщина. У нее жили две девушки: одна - родная дочь, другая - падчерица. Падчерицу звали Гульбика. Мачеха заставляла Гульбику работать день и ночь: прясть нитки, теребить шерсть, стирать белье. Сколько бы Гульбика ни работала, она не могла угодить мачехе. Однажды ей не понравились нитки, которые спряла Гульбика. Мачеха рассердилась и выбросила клубок. Гульбика горько заплакала и стала искать клубок. Долго она искала, но нигде его не было, и она пошла искать его на дороге.
У всех встречных она спрашивала:
- Вон в ту сторону какой-то клубок катился - твой, наверно, и был,- отвечали ей люди.
Девушка пошла дальше, и вот она повстречалась с пастухом, который пас коров.
- Укатился мой кругленький клубочек, не видал ли ты его?- спросила она у пастуха.
- Видал, дочка. Недавно покатился вон туда - наверно, твой и был,- ответил пастух.
Гульбика пошла дальше и повстречалась с пастухом, который пас коней.
Расспросила она его. Дал он такой же ответ, как и прежние.
Горько плача и причитая, шла дальше Гульбика.
- Кругленький мой клубочек, куда же ты делся? Скоро ли я найду тебя? Если не найду, как же я
вернусь домой? Мачеха моя будет ругать и бить меня.
Шла и шла Гульбика, а клубочка все не было. Она шла по степи, затем по берегу реки. Прошла через страшные овраги и леса.
Наконец настал вечер. Стало темно. Никого не было кругом. Только страшный вой зверей был слышен в лесу.
Вдруг Гульбика увидела впереди огонек. Он чуть мерцал вдали. Девушке, пока шла она на этот огонек, пришлось еще пройти через глубокие овраги и густые заросли. Приблизилась она к огоньку и увидела маленькую избушку. Заглянула в окошко, а там сидит старуха и прядет шерсть. Девушка робко вошла в избу.
- Здравствуйте, бабушка!- поздоровалась она со старухой.
- Здравствуй, дочка! Зачем ты сюда пришла?- спросила старуха.
- У меня, бабушка, укатился кругленький клубочек. Пошла я его искать и вот забрела сюда. Если я не найду клубка, то мачеха не впустит меня в дом,- ответила девушка.
- Ладно, доченька, не тужи понапрасну,- утешила ее старуха.- Поживи у меня несколько дней, а там - и домой.
- А что я у тебя буду сделать?- спросила девушка.
- Поухаживаешь за мной, за старым человеком, будешь варить мне обед,- ответила старуха.
- Ладно, бабушка,- согласилась девушка и осталась жить у старухи.
Наутро старуха ей сказала:
- Доченька, в амбаре есть пшено. Ты потолки его в муку и затей-ка назавтра блины.
- А как затеять, бабушка?- спросила девушка.
- Как затеешь, так и ладно. Налей воды, всыпь муки и взболтай,- сказала старуха.
Девушка истолкла пшено мелко-мелко, затеяла, тесто очень хорошо.
- Бабушка, а как испечь блины?- спросила девушка.
- Как испечешь, так и ладно: пусть подгорают да коробятся, пусть коробятся да подгорают,- ответила старуха.
Гульбика испекла пышные блины, намазала их маслом и угостила старуху.
На другой день старуха сказала девушке: -Доченька, я хочу помыться, надо бы баньку истопить.
- А как ее истопить, бабушка?- спросила девушка.
- Как истопишь, так и ладно: наложи в печку дров да подожги,- ответила старуха.
Девушка хорошенько истопила баню и вовремя закрыла трубу.
- Бабушка, баня готова, как тебя довести туда?- спросила девушка.
- Держи за руку да толкай в шею,- ответила старуха.
Девушка осторожно подняла старуху с места, взяла под руку, тихо и осторожно довела до бани.
- А как тебя попарить, бабушка?- спросила гульбика.
- Колоти до колоти меня ручкой веника,- ответила старуха.
Гульбика попарила ее не ручкой веника, а его душистыми листьями, хорошенько вымыла ее и отвела в избу.
- Ну, доченька, уж как-нибудь напои меня чаем, а потом пойдешь домой,- сказала старуха.
Гульбика накормила ее досыта и напоила сладким чаем.
- Ну, бабушка, я теперь пойду домой,- сказала девушка после этого.
- Ладно, доченька, иди, только прежде поднимись на чердак. Там есть один зеленый сундучок. Ты возьми его себе и не открывай, пока не войдешь к себе в дом,- сказала старуха.
Девушка распрощалась с нею, взяла сундучок и, радуясь подарку, пошла домой. Когда она стала подходить ко двору, из подворотни выбежала их маленькая собачонка и затявкала:
Гульбика удивилась словам собачонки и крикнула:
- Уходи прочь, не говори так!- а сама приласкала ее.
Собачонка не послушалась и продолжала тявкать:
- Тяв, тяв, тяв, тетенька шла умирать, а назад идет живой и богатой!
Мачеха услышала тявканье собаки и увидела, что падчерица вернулась домой. От зависти и злости она чуть не лопнула.
Гульбика вошла в дом, открыла сундучок и глазам своим не поверила: весь он был полон золота и серебра.
Увидела это мачеха и решила: «Пусть и моя дочь разбогатеет так же, как и Гульбика».
Мать взяла клубок своей родной дочери и выбросила его за дверь. Клубок укатился. Ее дочь стала искать свой клубок, но не нашла. Тогда она, хоть и боязно ей было, вышла в поле и пошла по дороге. Ей так же как и подчерице, попадались навстречу пастухи, и она у каждого спрашивала:
- Укатился мой кругленький клубочек, не видали ли вы его?
Ей отвечали:
- Видели, видели, вон в ту сторону он катился. Шла девушка, шла и дошла до той же старухи. И
девушка также осталась у нее жить. Как-то старуха сказала ей:
- Доченька, ты бы мне блинов испекла.
- А как их, бабушка, испечь?- спросила девушка.
- Как испечешь, так и ладно: пусть подгорают и коробятся, пусть коробятся да подгорают,- сказала старуха.
Девушка так и испекла. Блины все подгорели и покоробились.
На другой день старуха попросила:
- Доченька, я хочу помыться, надо бы баню истопить.
- А как ее истопить?- спросила девушка.
- Как истопишь, так и ладно: наложи в печку соломы до подожги, а как она вся сгорит, подбавь еще,- сказала старуха.
Девушка затопила баню соломой, а не дровами. Не дождавшись того, когда уйдет дым и угар, она закрыла ее.
Затем он вошла в избу, чтобы повести старуху в баню, и сказала:
- Бабушка, баня готова, как тебя туда повести?
- Да уж ладно, возьми за руку да толкни в шею,- сказала старуха.
Девушка так и сделала.
- Бабушка, как тебя попарить?- спросила она в бане.
- Как попаришь, так и ладно. Возьми до поколоти мне спину ручкой веника,- сказала старуха.
Девушка так и сделала. Потом она как вела в баню, так и домой повела старуху: она держала ее за руку и толкала в шею.
Когда они вернулись домой, старуха сказала:
- Я, доченька, после бани пить захотела. Ты уж напои меня чаем, а потом пойдешь домой.
Девушка кое-как напоила старуху чаем. После этого она сказала:
- Бабушка, не пора ли уж мне домой пойти?
- Иди, доченька, только не с пустыми руками. На чердаке есть один желтый сундучок, ты возьми его себе. Только не открывай его, пока не войдешь к себе адом,- сказала старуха.
Девушка взяла желтый сундучок и пошла домой. Когда она стала подходить ко двору, собачонка увидела ее, выбежала из подворотни и затявкала:
- Тяв, тяв, тяв, тетенька шла, чтобы разбогатеть, а идет ни с чем!
Мачеха услышала тявканье собаки, очень рассердилась на нее и даже поколотила.
Девушка вошла в дом, сломала замок на своем сундучке и открыла его.
И что же они увидели? Весь он был полон змеями да лягушками. Змеи с шипеньем выползли из сундучка и стали их жалить. Мачеха стала кричать, но никто на помощь не являлся. Собачонка не только не забыла обиды за полученные побои, а еще злорадствовала и приговаривала;
- Ты меня поколотила, Гульбику обижала, так пусть тебя змеи жалят!
Она стала защищать только Гульбику, которая пожалела и приласкала ее, когда ее колотила мачеха.
Собачонка всех змей, которые подползали к падчерице, хватала и разрывала на части.
Мачеха и дочь ее умерли от змеиного яда, а Гульбика с собачонкой остались живы и навсегда забыли о мачехе.
Ольге тридцать пять, у нее семья: восьмилетняя дочь-второклассница
и гражданский муж Егор, с которым живут вместе чуть меньше
года.
Живут хорошо и дружно, во всем поддерживают друг друга, строят
планы на ближайшие выходные, на отпуск и даже на более отдаленные
перспективы. Однако оформлять отношения официально Ольга не хочет.
Спасибо, замужем она уже побывала, больше что-то не тянет. И, хотя
Егор ни в какое сравнение не идет с бывшим мужем, менять свой
статус Ольга не планирует. Ей хорошо и так. Как говорится, от добра
добра не ищут.
Впрочем, злые языки утверждают, что если бы Егор сильно хотел
зарегистрироваться и тащил бы Ольгу в загс, она бы тут не
рассуждала, а давным-давно поставила бы в паспорт пресловутый
штамп. А так, мол, "зелен виноград". Егор и правда большим желанием
официально жениться не горит. По его мнению, штамп все портит, и
даже если отношения после регистрации не разваливаются вконец,
что-то из них уходит бесповоротно.
А отношения сейчас у них замечательные.
Егор заботливый, внимательный, веселый. А самое главное - у него
получается нормально ладить с Ольгиной дочкой. Родной отец не
очень-то балует ребенка вниманием. Общается с девочкой только
бывшая свекровь, да и то в основном по телефону. А ребенку,
конечно, все эти годы был нужен папа. Егор с энтузиазмом взял на
себя эту роль. По вечерам рассказывает девочке перед сном про
планеты и космос, сейчас это у них традиция, утром возит в школу,
иногда забирает с продленки пораньше, помогает решать задачи,
научил играть в шахматы. Папой Егора дочка не называет, тем не
менее относится хорошо, слушается и уважает - в общем, семья как
семья. К тому же своих детей у Егора нет и, скорее всего, не будет:
обследовались еще с первой женой, им ставили бесплодие по мужскому
фактору.
Ольгу это вполне устраивает - рожать второго ребенка она не
планирует. У нее вдруг как-то неожиданно стала удачно складываться
карьера. Несколько месяцев назад ее назначили начальником отдела, а
в ноябре должна случиться важная командировка, по итогам которой
возможно и еще повышение. Уехать предстоит дней на десять, может,
на пару недель.
Ольга сначала волновалась, с кем же останется ребенок: брать
девочку с собой в поездку не получится, к тому же у нее школа,
которую пропускать нежелательно. Не ехать тоже нельзя: на поездку и
Ольга, и руководство компании возлагает очень много надежд.
Очень поддержал, как всегда, Егор: сказал, чтобы Ольга ехала
спокойно, а с ребенком пару недель он посидит без проблем. Будет
точно также возить дочку в школу, забирать с продленки, кормить
ужином и завтраком и следить за учебой. Ему совсем не трудно,
ребенок уже, слава богу, не грудной, ладят они прекрасно, Егор в
курсе всего, что касается дочки. В принципе, лучше няни не
найти.
Дочка тоже не против пожить пару недель с Егором, воспринимает это,
как интересное приключение, с восторгом всем рассказывает - в
частности, поделилась по телефону с бабушкой, бывшей ольгиной
свекровью. И на этом спокойная жизнь у Ольги кончилась.
Свекровь пришла в шок, в ужас - оставить ребенка на две недели с
чужим мужиком! Девочку!
- Он тебе даже не муж! - кричит свекровь в телефонную трубку. - О
чем ты думаешь!!! Ты знаешь, что у него в голове??? ты не можешь
знать! Не вздумай! сейчас чего только не бывает вокруг! Ты
телевизор смотришь вообще?? Кругом одни педофилы!! Не вздумай, я
тебе говорю!
В общем, свекровь звонит теперь по три раза на дню, то плачет, то
угрожает пожаловаться в опеку. При всем при этом возможность взять
внучку к себе на две недели и возить ее в школу даже рассматривать
не хочет. Через весь город ей тяжело. Сын ее, родной папа ребенка,
тоже не горит желанием совершить этот подвиг, при этом возмущен не
меньше: бросить ребенка и поехать незнамо куда! что за мать
вообще!
Но самое удивительное - когда Ольга, как хохму, рассказала про
такую реакцию бывших родственников подругам - многие из них
неожиданно встали на сторону пугливой бабушки.
- Я вообще удивляюсь, как ты решилась мужика привести в дом, где
ребенок живет! - заявила одна из приятельниц. - У меня вот мальчик,
я и то никогда такого не сделаю. Ну просто... незачем, я считаю,
искушать судьбу. А у тебя - девочка. Дело, конечно, твое, но я бы -
ни за что... Ну а уж оставить их вдвоем на две недели - это вообще
за гранью. А вдруг что? Что ты делать будешь?? Подумай! А ведь он
тебе даже не муж!...
Честно говоря, Ольга никогда не думала об этом аспекте. Чтобы Егор
вдруг посмотрел на ее дочь как-то иначе, чем на ребенка - да бред
вообще.
Он нормальный мужчина, у них нормальная благополучная семья.
И причем здесь пресловутый штамп в паспорте - совсем непонятно.
Типа, будь он официальным мужем, ребенка еще можно было бы с ним
оставить, а так - и думать преступно? Вот же бред у людей в голове!
Они уже год живут вместе, с дочерью, и на руках ее носил, и спать
укладывал; ребенок и в постель к ним прибегает по утрам в выходные,
все валяются, обнимаются, и ничего такого ужасного Ольга в этом не
видит...
Поистине, весь мир сошел с ума, людям на ровном месте везде
мерещатся эти самые педофилы...
А с другой стороны - ну не могут, наверно, разные люди, говорящие
одно и то же, быть полностью неправы? Ну ладно, свекровь старая
дура, бывший муж - идиот, подруга - перестраховщица, но все
остальные-то? практически все крутят пальцем у виска - мол, ты за
ребенка совсем не боишься? честно? вот совсем-совсем?
Нет дыма без огня, и какая-то почва под такими опасениями, может
быть, есть?
Действительно не стоит в такой ситуации оставлять отчима и
падчерицу вдвоем? Лучше перебдеть, даже если совсем ничего не
предвещает никакой опасности?
Или это уже какая-то общественная паранойя теперь?
Что скажете?
Сохранено
Ж или-были старик со старухой, и была у них дочка. Когда старуха померла, то старик немного обождал и женился на вдове, у которой своя дочь была. У стариковой дочери настало плохое житьё. Мачеха её ненавидела, продыху старику не давала:
Отвези свою дочку в лес, в землянку, там она напрядёт больше.
Что старику оставалось делать!
Послушал он бабу - свёз свою дочку в землянку, дал ей огниво, кремень да мешочек с крупой и говорит:
Вот тебе дочка огоньку. Огонёк зря не переводи, вари кашу, а сама не зевай - сиди да пряди.
Настала ночь. Красная девица затопила печку, стала варить кашу. Вдруг откуда ни возьмись появилась мышка и говорит:
Девица, девица! Дай мне кашки ложечку!
Ох, мышка! Разгони мою скуку - я тебе не одну ложку дам, а накормлю досыта.
Мышка наелась.
Ночью вламывается в землянку медведь:
Ну-ка, девица, туши огни да давай с тобой в жмурки играть.
На плечо стариковой дочери вскарабкалась мышка и на ушко ей шепчет:
Не бойся его, девица! Ответь ему: давай поиграем! Огонь потуши да залезай под печь, а я стану за тебя бегать и звенеть в колокольчик.
Так и сделали. Гоняется за мышкой медведь - никак не может поймать. Стал тут медведь реветь да поленьями бросаться. Бросал-бросал поленья, не попал ни разу, устал и молвит:
Мастерица ты, девица, в жмурки играть! За это пришлю тебе утром воз серебра да коней стадо.
Наутро баба говорит:
Поезжай-ка, старик, проведай дочку, что она за ночь напряла.
Уехал старик, а баба сидит да ждёт: когда он дочкины косточки привезёт. Пришло время старику возвращаться, а собака:
Тяф-тяф-тяф! Вместе со стариком дочь едет, везёт воз серебра, гонит коней стадо.
Врёшь, мерзкая собачонка! Это дочкины косточки гремят в кузове!
Вот заскрипели ворота, вбежали во двор кони, а рядом с отцом на возу дочка сидит.
Да серебра полный воз. У бабы загорелись глаза от жадности.
Экая невидаль! - кричит. - Отвези-ка мою дочь в лес. Да моя дочь серебра притащит два воза да коней пригонит два стада.
Повёз мужик в землянку дочку бабы своей. Дал ей огниво, кремень, мешочек с крупой и оставил одну.
Вечером стала она варить кашку. Прибежала мышка и просит:
Наташка! Наташка! Вкусна ль твоя кашка? Дай мне хоть ложечку попробовать!
Ишь ты какая быстрая! - закричала Наташка и кинула в неё ложкой.
Мышка убежала, а Наташка знай себе уплетает кашу одна. Полный горшок съела, огни потушила, легла в углу и заснула.
Пришла полночь, вломился к ней медведь и говорит:
Эй, девица, где ты? Давай со мной играть в жмурки.
Девица испугалась, помалкивает, только зубами стучит со страху.
А, вот ты где! На, бери колокольчик да бегай, а я буду тебя ловить.
Взяла Наташка колокольчик, рука у неё дрожит, колокольчик беспрестанно звенит, а мышка приговаривает:
Злой девице не бывать живой!
Взялся медведь ловить Наташку и, как только её изловил, тотчас задушил и съел.
Наутро шлёт баба старика в лес:
Ступай, старик! Моя дочь два воза серебра привезёт, коней два табуна пригонит.
Мужик поехал, а баба у ворот ждёт. Вот прибежала собака:
Тяф-тяф-тяф! Не бывать твоей дочке дома, старик сидит на пустом возу, костьми в кузове гремит!
Врёшь ты всё, мерзкая собачонка! Это моя дочь едет, возы серебра везёт, стада лошадей гонит. На, съешь блин да говори всем: мою дочку привезут в злате, в серебре, а старикову дочку женихи не возьмут!
Собака блин съела и залаяла:
Тяф-тяф-тяф! Старикову дочь отдадут замуж, а от твоей дочки привезут в кузове косточки.
Что только ни делала баба с собакой: и била её, и блины ей давала,- она знай своё твердит… Глядь, а старик уже стоит у ворот, жене кузов подаёт. Баба открыла кузов, взглянула на косточки и завыла. И так она разозлилась, что от злости и горя на другой же день померла.
Старик же свою дочь замуж выдал за хорошего жениха, и стали они жить-поживать да добра наживать.
— КОНЕЦ —
Иллюстрации: Е.М. Дидковская
Мать Лены погибла в автокатастрофе. За рулём их «девятки» сидел отчим, но он остался невредим, а маму, сидевшую рядом, убило. Грузовик на перекрёстке снёс весь правый бок легковушки. Аккурат накануне этой трагедии, отчим успел удочерить девочку, и все права и обязанности по воспитанию и обеспечению Лены перешли к нему. Не очень-то радовала отчима подобная перспектива, тем более что у шестнадцатилетней девочки был ещё и братик шести лет отроду. Мужчина, оказавшись в такой ситуации, даже как-то растерялся и первые три недели с падчерицей совсем не разговаривал. Но быстро освоился и приспособился к новым реалиям и…вскоре привёл в дом женщину. В самом деле, как одному со всем этим хозяйством управляться?.
Родной отец ребятишек, кроткий и безвольный человек, имел пагубную привычку к питию. Умер он тихо, словно уснул, навалившись на стол, за которым отмечал событие рождения сына. Маленького Петьку он так и не увидел.
- Поскольку я являюсь вашим опекуном, то после несчастья с мамой я теперь ваш отец. А тётя Лида, что стоит рядом со мной, будет вашей матерью. Все её приказы и поручения требую выполнять неукоснительно. - Выпалил папа на одном дыхании.
Голос его, четко и твёрдо поставленный, напоминал команды прапорщика перед солдатской шеренгой, но никак не доверительный разговор с детьми-сиротами. Маленький Петька тут же горько навзрыд заплакал, вспомнив свою мамку и своё беззаботное с ней житьё.
- Она нам не мама и ты не отец! - нервно прохрипела Ленка и, взяв за руку братика, ушла с ним в детскую.
Принялась там утешать и успокаивать Петьку, стоя перед ним на коленях, и то отжимала ему платком из носа, то утирала слёзы на щеках, а то прижимала его голову к груди своей. Чутким детским сердцем угадала девочка, что с этой минуты жизнь их резко переменится, что даже маленькие восторги и радости навсегда уйдут из их жизни.
«Я-то уже почти взрослая, а что будет с Петькой, он ведь малыш совсем?!» - Блуждали беспокойные, тревожные мысли в голове Лены, холодным обручем сжимало сердце.
Никто не зашёл в комнату утешить детей. Взрослые, переговариваясь вполголоса, укладывали в какой-то узел вещи погибшей мамы. А освободившиеся мебельные ниши заполняли одеждой и бельём новой хозяйки. Мир ещё не созданной семьи словно разделился глубокой трещиной. Здесь - Мы, там - Они. Отчим пропадал целые дни на работе. Лена бросила школу и занималась братишкой, после того как поняла, что мальчик не нужен никому. Мало того, мачеха с усердием принялась воспитывать и раздавать шлепки этому чужому для неё ребёнку. Несколько стычек на этой почве произошло между Леной и мачехой, которая крыла девушку-подростка матом. Искать справедливости детям было не у кого. Приходивший с работы отчим неизменно принимал сторону мачехи.
Однажды в словесной перепалке с мачехой, Лена её просто по-русски послала. Женщина пожаловалась отчиму! Девочку выпороли ремнём при активном участии новоявленной родительницы.
- Дорогой, с ней нужно быть построже, она становится совершенно неуправляемой! - вопила мачеха.
Лена молча снесла побои, с ненавистью глядя на взрослых. И лишь потом, закрывшись в ванной, она дала волю слезам.
- Мамочка, милая зачем ты так рано ушла? Возьми меня к себе! Я больше не могу здесь с Этими жить! - шептала девочка, сжимая в руке старую папину бритву. Дрожали худенькие плечи, ныла от унижений и боли душа, поднесла бритву к шее, закрыла глаза….
Вдруг, словно в цветном ярком сне - мамино лицо и губы шепчут: «Доченька, а как же Петя?». А за дверями ванной комната беснуется, скребётся и стучит, зовёт сестрёнку братик младшенький. Открыла дверь, запустила и, сидя на борту ванны, долго целовала в лицо, рыдала и прижимала к себе эту единственную родную на свете душу….
Потом они собрались и ушли из дома. Их никто не останавливал и ни о чём не спросил. Бродили по заснеженным улицам городка две бесприютные детские души. А вокруг кружила снежная круговерть и бросала в лицо снежинки.
Приютила ребятишек в комнате общежития одна полусумасшедшая подруга их давно почившей бабушки. Целый месяц они прожили здесь. Дети беспомощны и уязвимы без родительского догляда. Выясняется, что ежедневно надо что-то есть, да и много, как выяснилось, человеку, оторванного от дома всяких необходимых вещей нужно. Поэтому, когда пришли за ними их опекуны, дети безропотно вернулись с ними домой.
В заключение, почти без купюр, привожу слова Лены, чтобы не думал читатель, что я придумал эту историю.
«Вскоре мы опять жили в аду. Она постоянно бьёт моего брата. Я же когда дома защищаю его и опять порка! Я совсем перестала понимать этот мир и живу только для брата! Что мне делать, как жить? Кто-нибудь, хоть что-нибудь посоветуйте!»
Оглянитесь вокруг, люди! Посмотрите внимательно, и увидите вы, сколько несчастных рядом с нами детей! Будьте к ним хоть чуть-чуть добрее. Ведь какими они вырастут, и какие претензии предъявят этому Миру, зависит от нас, взрослых!
Валерий Зиновьев.
Рецензии
Очень грустная история. К сожалению, таких историй в России очень-очень много.
Что тут посоветовать? Ювенальная юстиция перегибает палку. Сажать таких горе родителей? К сожалению органы правопорядка приходят на помощь слишком поздно.
А вот почти полное зеркало вашей истории из АиФ: http://www.rzn.aif.ru/incidents/details/hronika_istyazaniy_kak_v_ryazanskoy_oblasti_otchim_padchericu_vospityval Хроника истязаний. Как в Рязанской области отчим падчерицу воспитывал. Только полного послушания требовал 48-летний сантехник от 17-летней девушки.
Потеря девственностиЯ представляю, что это произошло весной: в конце марта или в начале апреля. Только отцвели абрикосы, едва проклюнувшиеся листочки подернули легким восково поблескивающим налетом прихотливо раскинувшиеся ветви деревьев за окном. Утреннее солнце бодрым веселым светом заливало малометражную кухню. Был утренний чай. Воскресенье. "Утренняя почта" по телевизору звучала веселыми ритмами и рассыпалась на экране цветным шампанским.Питу казалось все удивительно гармоничным и радостным. Весенний запах через форточку расстилался подвижной кисеей. Тонус поднимали пение пичуг и суета света. Шум воды в ванной бодрил и создавал ощущение предстоящих возможностей удачного дня. Чувство весны подкреплялось довольством умиротворенного самца, обеспечившего свой прайд обильной пищей и оберегающего его от поползновений конкурирующих самцов. Зарплату получил, холодильник забит, заботиться о завтрашнем дне нет нужды. Он сидел у стола в шортах, курил и пил чай. Жена уехала по делам, в ванной после сна умывалась восемнадцатилетняя падчерица.
Чаепитие было довольно напряженным. Сердце колотилось - он ожидал, пока Пат, так звали падчерицу, выйдет после умывания с припухшими губами, румянцем на щеках, свежая с прозрачными голубыми глазами. Он сидел попивая чай и, не видя, смотрел телевизор. Ноги его были чуть-чуть раздвинуты, одна пуговица гульфика - случайно (или намеренно?) расстегнута. Дело в том, что шорты носились на голое тело, и более того, на Пите ничего не было. Между ног было горячо, и выбритый член находился в состоянии полуготовности.
Вот, наконец, вода перестала шуметь, и дверь из ванной открылась. Светловолосая высокая Пат в халате и в пупырышках от холодной воды, словно крепкий соленый огурец, вошла на кухню. Она подошла к столу и налила себе чай. От отчима Пат отделял кухонный столик. Она взяла чашку с чаем и, стоя, начала его тихо прихлебывать. Напряжение Пита падчерица почувствовала сразу и с интересом стала поглядывать на него украдкой. Вся сущность Пита сосредоточилась в его постепенно твердеющем члене. Он ощущал как головка, постепенно перемещаясь в шортах, все ближе и ближе продвигается к веющему прохладой выходу из плена. Вот она нащупала проход, и ее синевато-розоватая кожица показалась на свет божий. Член еще не совсем окреп, и кожа на головке была слегка морщинистой. Но с каждым мгновением кровь у Пита между ног пульсировала все сильнее, и вот - голова налилась, кожа ее еще больше посинела и стала глянцевой. Расстегнутый гульфик выпустил ее на волю. Изящное скульптурное произведение обнажилось почти полностью - красивый персик с похотливой дырочкой в своем средоточии.
Пат перестала пить чай и с презрительной усмешкой внимательно стала наблюдать за развертывающимся представлением. Пит не знал, куда себя девать. В нем боролись чувство стыда, похоть и страх: неизвестно, что могла подумать падчерица. Нерешительность (и невозможность упрятать член назад в темницу стыда, ибо пришлось бы на глазах у Пат хлопотно заправлять его в шорты, а может быть потом еще и кончить от перевозбуждения и размазывать стекающую по ноге обильную сперму) побудила неловкого совратителя сделать вид, что он не замечает небрежности в своем туалете.
Пат начала разговор. Она спрашивала о чем-то по ходу телепередачи, и ему приходилось отвечать. Правда, не всегда впопад и хрипловатым от напряжения голосом. Девчонка не унималась с некоторой издевкой в голосе и озорными искорками в глазах продолжала разговор. Пит, пытаясь прикрыть собой пробившееся естество, потянулся за чайником, чтобы долить чай в свой стакан. В этот момент Пат с застенчивым хохотком попросила его дать сигарету. Это было впервые, чтобы при родителях она закуривала, а тем более просила отчима самого дать ей сигарету. В простой ее просьбе прочитывался вызов. Пит понял это и, больше не скрываясь, встал и потянулся за пачкой сигарет, достал одну и протянул ее дочери. Член вырвался при этом на простор и с гордо поднятой "головой" уставился в пристальные голубые глаза наблюдавшей за ним девушки.
Пат впервые столь решительно, словно в омут с головой, бросалась в сексуальное приключение, тем более в столь рискованное. Она давно считала себя неполноценным человеком: все ее сверстницы уже были либо замужем, либо неоднократно (по крайней мере, с их слов) уже совершали "это". Пат же все еще оставалась девственницей и, хотя в душе была абсолютно раскрепощена, в реальности в решающих ситуациях вела себя скованно. Это ее бесило и заставляло чувствовать себя синим чулком. Может быть, это чувство и заставило Пат быть столь решительной в ситуации с отчимом. Видимость не оставляла места для риска. Казалось, все было под контролем: происходило все дома, неизвестность не грозила, всегда и, практически, без опасности можно было дать ход назад. Так просто было отдаться на волю чувств и похоти. Грудь ныла, губы увлажнились, внизу потекло по внутренней стороне бедер. Дыхание прерывалось, глаза уже невозможно было оторвать от напряженного впервые представшего во всей своей красе члена отчима. В душе поднялась буря.
Потянувшись за сигаретой, она как бы невзначай открыто взглянула на обнажившееся естество напряженного мужчины, а после этого - в глаза ему и вызывающе засмеялась, поняв, что отчим увидел ее взгляд и вынужден был понять, что раскрыт. Пат следила, как поступит ее визави, и когда он встал и потянулся за чайником долить себе чай, уже явно намеренно выставив на обозрение поблескивавший бритой кожей увенчанный сверкающей каплей желания член, она теперь в глаза ему нагло улыбнулась. Пит, заметив, опустил взгляд, и оставив чайник, прерывающимся голосом покорно попросил у Пат разрешения поцеловать ее ноги. Девушке приятно было ощущать свою полную власть над крепким здоровым мужчиной, который, к тому же, еще не так давно ставил ее в угол и отвешивал подзатыльники за беспорядок на столе или за невыученные уроки. Она разрешила, сказав: "Ну что ж, поцелуй".
Удивительно было видеть большого неловко поворачивающегося в маленькой кухне коленопреклоненного отчима, наклоняющегося и страстно целующего пальчики небольших и красивых стоп зардевшейся Пат. Удивительно и возбуждающе радостно ей. Каждый пальчик девушки, словно фарфоровая безделушка, поражал точеностью форм и вызывал неодолимое желание восхищаться им, боготворить его и целовать, целовать, целовать! Она наблюдала это, изящно склонив голову и тихо улыбаясь. От этих поцелуев кровь горячими толчками забилась внизу живота. Мурашки пошли по обнаженному под халатом телу. Согнутая в глубоком поклоне спина и выпирающие ягодицы, мягкие прикосновения губ к ногам порождали неведомое до этого самоощущение всемогущества и полной власти над человеком, ощущение врожденной власти, власти естества.
Наконец, Пит поднял голову и прерывающимся, замирающим голосом спросил: может ли он поцеловать падчерицу в губы. На что получил снисходительное разрешение и торопливо поднялся с колен. Он потянулся к полным нежно-розовым и удивительно мягким губам юной партнерши и, наконец, утонул в глубоком и долгом поцелуе. Она целовалась страстно и умело, инстинктивно пробуждая в себе женщину. Ситуация пьянила - и Пат улетела в какие-то неведомые пространства: все было как бы здесь и, в то же самое время, - где-то далеко, как будто в кино или в книге. Мужчина становился ее собственностью и инструментом - он был в ее полной власти, он был готов терпеть ее капризы и выходки, он становился вещью. Пока что это ощущение не было оформлено какими-то законченными мыслями или соображениями. Но чувство возникло и росло.
Пит оторвался от губ девушки и стал суетливо расстегивать халат. Обнажилось стройное почти прозрачное тело, точеные грудки, ни разу не тронутые мужскими пальцами... И средоточие женственности у основания плоского твердого живота, завуалированное легкой порослью светлых волос. Припухшие губы сочились влагой, и слегка разойдясь, выпускали на свет розово блестящие внутренние губки и напряженный маленький клитор. Бросалось в глаза - девчонка в ванной не зря проводила время и успела довести себя до чувствительного градуса возбуждения. Пит начал ласкать твердые упругие грудки падчерицы. Она задышала еще чаще и рука его потянулась вниз, пальцы раздвинули влажную жаркую похоть девушки и начали ласкать уже возбужденное влагалище. Пальцы проникали все глубже и глубже - таз начал движения навстречу - и вот (вот!) во что-то уперлись: легкая чуть заметная пленка преградила путь.
Он знал, он был уверен, но лишнее подтверждение лишь укрепило в нем гордое чувство первопроходца и возбудило нахлынувшую отцовскую нежность ("Надо же!"), сладостно защемило в сердце. Захотелось припасть губами к этому нежнейшему лону и осторожно нежно и ласково довести девочку до оргазма. Губы заскользили вниз, губы припали к источнику, язык вошел в недра и страстно заработал, проникая во влагалище, подлизывая клитор. Пат охнула, осела, раздвинув ноги и опершись спиной на стену - раскрылась навстречу неожиданным ласкам.
Когда-то она читала про это, но никогда не думала, что когда-нибудь сама испытает прелесть отсоса. Это было очень приятно. Волшебство ощущений захватило девушку. Широко раскрытый рот и распирающая его твердость набухшего члена и головки, распирающей гортань и настойчиво продвигающейся глубже, глубже! О! Это было восхитительно и так возбуждало. У Пат уже все горело внизу, приятное напряжение внизу живота нарастало. Приятный запах волос на лобке партнера ощущался все явственнее - головка члена двигалась в горле, порождая впечатление полной раскрытости и беспредельной отдачи. Вдруг внизу потекло, и мышцы сладко сократились - пришел первый и, наверное, самый сладкий (от неожиданности) оргазм. Во рту стало свободнее. Как это произошло, Пат даже не заметила. Отчим же обмяк, словно перезревший банан. Острота испытанных ощущений потрясла его. Никогда так долго и так обильно он не извергался. Мягкие нежные губы девушки, обнимавшие его член и до того безжалостно растянутые, с мягким звуком освободили поникшую голову и оросились последней порцией спермы, соскользнувшей и потянувшейся длинной каплей на стройную, трепещущую, напряженную грудь. Глаза полуприкрыты, губы слегка раздвинутые ("Вставь в умело раздвинутую"). Нежная длинная шея ритмично сокращается, принимая сперму после оральной "дефлорации".
Все это восхищало и вздувало чувство пьянящей гордости. Пит был удовлетворен. Девушка чувствовала подъем, распирающую радость и некоторое замирание, томление неизвестности где-то в глубине себя, как будто она летела высоко, высоко и от этого быстрого неостановимого полета захватывало дыхание. Все ведь было впервые - и так здорово! Получить оргазм, оставшись девственницей. Такое наверное было не у многих. Жаль только целку не порвал папашка! Хотелось бы! Ну да ладно. Пойди подмойся.
Через пять минут Пит и эта "хитрющая девчонка" были в порядке. А еще через полчаса отчим уже высаживал ее из машины возле университета, где та училась. Она приоткрыла дверь и, взглянув с заднего сиденья в зеркало заднего вида на отчима неуверенно спросила: "Что же мы будем делать дальше?" - "Ну, ведь это не в последний раз?" - вопросом на вопрос ответил Пит. Девушка улыбнулась, вышла из машины и побежала учиться, легко и весело помахивая сумкой. Вокруг пели птицы.
