Мне 32 года, работаю в бюджетной организации на хорошей должности. В этой же организации работает и еще один человек, речь о котором и пойдет ниже.
Кода я его увидела в первый раз, он мне очень не понравился, могу даже сказать, что он меня просто раздражал. А его вроде как тянуло ко мне. На корпоративе не хватало стульев, и он уселся со мной на мой же стульчик, а я подскочила и быстро вышла. А однажды когда пришла утром на работу увидела, что он сидит за моим рабочим местом. Я с ним так грубо поговорила, что он месяц не заходил, меня это радовало.
Я не помню тот момент когда, я поменяла к нему свое отношение, но это произошло чуть больше года назад. Когда моя сотрудница ушла в отпуск, он постоянно был у меня в кабинете, я сайт
работала, он лазил в интернете, на обед мы ходили вместе. Он стал очень родным: каждое утро целовал меня в щечку, на протяжении дня тоже мог и поцеловать, и обнять. Я так же тепло к нему относилась. Он очень поддерживал меня на работе, подсказывал. На корпоративах мы всегда танцевали первый танец вместе. Притом на нас могли все глазеть, я могла бурчать ему что-то на ушко, он улыбался.
В сентябре прошлого года у нас была очередная гулянка. Он не пил, а я немного выпила и сказала ему, что он отвечает за мою доставку домой. Он согласился, вызвал мне такси и сам за него заплатил. Когда мы возле ресторана сидели и ждали машину, он как бы спросил «а может тебя украсть?», я ответила «укради», а потом он сказал «я не уверен, я не хочу терять то, что у нас есть сейчас».
На корпоративе на новый год он немало выпил и постоянно заходя в зал, искал меня, найдя – обнимал. Мы могли просто стоять в обнимку. Когда ночью приехал сайт автобус, и можно было на нем уехать домой, я сказала, что поеду, так как не знаю, как потом буду добираться домой (хотя уходить и не собиралась, сказала специально). Он меня не пустил, сказал, что будем ночевать вместе и что завтра на работу он меня отвезет. Меня это разозлило: он пьяный, я трезвая и могу держать себя в руках, а по пьянке мне не нужно ничего. Поэтому я просто начала танцевать с другим мужчиной, вечер закончился тем, что когда он меня увидел с другим сотрудником подошел, ущипнул за спину, вздохнул и ушел. Такая его реакция меня потешила.
Больше всего меня добивает в нем, что он любимец женщин и постоянно кого-то то ущипнет, то полезет куда не надо. В прошлую пятницу у нас опять была гулянка. Мы на катере плавали на остров и обратно. Он и я выпили прилично. У нас появилась новая сотрудница, он просто не отходил от нее, меня это как обычно задевало, но ничего поделать не могла – мы никто друг другу, просто сотрудники, поэтому сайт я просто выдавливала из себя улыбку. Когда все сидели за столом, я уже просто не могла ни есть, ни пить, подошла к воде, тут слышу – он бежит ко мне, обнял. Не помню как именно и что именно ему сказала за ту сотрудницу, но он мне ответил «не заморачивайся, малыш, ты у меня все равно самая лучшая».
В принципе после этого я не видела, чтобы он к ней подходил. А когда мы возвращались обратно, то лежали с ним на носу катера и просто разговаривали. Я говорила, как устала и тяжело мне на работе, о том, что он очень изменился, когда стал на другую должность и о том, как хорошо мне сейчас. Он сказал, что домой не хочет и, что снимет нам на ночь квартиру. Он меня не спрашивал, хочу ли я этого, да я и не убегала. Когда сошли с катера, он долго не мог найти квартиру, но был очень настойчивым. В какой-то момент, я думала, что он откажется от этой идеи, но он таки ее сайт нашел.
Мы приехали туда, между нами не было никакого стеснения, такое ощущение, что это далеко не первый раз мы вместе. Больше всего я боялась, что будет утром…
Утром мы проснулись достаточно рано, как-то одновременно открыли глаза и быстро их закрыли. Он протянул ко мне руки, назвал малышкой, подполз и обнял меня. Через пару часов ему кто-то позвонил и он ответил «Нет, не дома, когда буду? Еще не думал об этом, заедь лучше за мной». Его друг за нами долго ехал, а мы все обнимались и дремали. Он целовал мои волосы, гладил спинку.
Потом мы пошли в кафе, я спросила, завезет ли он меня домой (ну мало ли, может, не хочет показывать меня другу и вызовет такси), он твердо сказал, что отвезет. Когда мы сидели в кафе, я сказала, что хотела бы покупаться и как будто мысли в слух «что ли на пляж поехать?», на что он ответил «поедем, обязательно поедем». Они отвезли меня домой, он представил меня другу, когда я выходила из машины, от тоже вышел, сайт обнял меня, сказал «Увидимся… Лучше бы мы не вставали».
Мы увиделись только в понедельник. Делаем вид, что ничего не произошло. Мне было очень тяжело, ни улыбаться, ни разговаривать с ним просто не могла. Глупо как-то. Подруги говорят дать ему время, чтобы он решил. А что решил? А я? А меня спросить? Я не знаю, хочу ли я с ним отношений, боюсь ли я их или не готова, знаю точно только одно: хочу обратно в ту ночь, то утро, в его объятия. Вчера только начала приходить в себя, постепенно вести себя как раньше. Захотеть обнять, подойти и обнять, захотеть, чтобы поцеловал, так и сказать. Но только дискомфорт внутри. Еще и проходила мимо кабинета, а он в своем репертуаре, тискает других.
Вот сидели с подругой, разговаривали, она и его и о нас знает, так вот пыталась так и не вспомнила, меня никогда не тискал, не лез куда не надо. Да, особое отношение. Только вот что делать с этим всем, не знаю. Поговорить? Но я себя знаю, не наберусь сайт смелости, да и что говорить не знаю. Мы работаем вместе, если что-то не так, как потом в глаза смотреть?
Дёрнул меня чёрт надеть сегодня эти туфли!" - не раз проносилось в мозгу молоденькой учительницы. Она с трудом опустила удерживаемую за изящную шею кожаным собачьим ошейником голову, чтобы рассмотреть эти ставшие ненавистными туфли на высокой и изящной "шпильке" и тут же почувствовала боль в плечах заведённых за спину рук, скованных наручниками, соединёнными с ошейником. "Хорошо хоть ошейник не строгий", - пронеслось в мозгу Стеллы и её всю передёрнуло от образной картины того, как в плоть её шеи впиваются шипы строгого ошейника.
Она надела сегодня эти туфли первый раз. Эти туфли долго были её мечтой. Она представляла себя танцующей вальс, представляла восхищённые взгляды мужчин, неотрывно следящих за её красивыми, стройными ногами, тугими от постоянных занятий спортивными танцами в свободное от работы время, ставших ещё более сексуальными от украшавших их классических чёрных туфель. И вот, наконец, Стелла купила их, но, не удержавшись, надела их сегодня в школу, успокоив себя мыслью, что к туфлям надо привыкнуть и пытаясь обмануть другое желание - желание ещё раз почувствовать на себе взгляд мужчины, который всё больше и больше овладевал её душой и телом, взгляд своего коллеги Марка. Свою обворожительную внешность она дополнила блейзером с мини-юбкой (этакая леди-босс) и чёрными чулками, удерживавшимися на бёдрах резинками, скрытыми кружевным верхом чулок. Сегодня утром она долго рассматривала себя в зеркале, поворачиваясь, прохаживаясь, решая, какого цвета трусики и бюстгальтер подошли бы к этим стройным ногам, обтянутым нейлоном чулок и украшенным туфлями. "Чёрное, только чёрное!" - решила она для себя, рассматривая в зеркале своё стройное, обнажённое и украшенное только чулками и туфельками тело. Стелла была не в силах признаться самой себе в том, что она была без ума от своей собственной привлекательности.
И вот эти одновременно изящные и сексуально выглядевшие туфли сыграли со Стеллой злую шутку. Их ремешки, обвившие лодыжки ног и крест-накрест пересекавшиеся друг с другом на сгибе стопы и голени, не позволяли сбросить туфли без помощи рук. А как хотелось! Она стояла спиной к ученическому столу, в её ягодицы врезался край столешницы, а ноги были неестественно широко расставлены, будучи прикованными наручниками по отдельности к каждой из пары опор этого стола. Стоять так, опираясь на высокие каблуки-"шпильки" было тяжело, а если учесть, что шёл уже второй час такого "стояния", то это становилось просто невыносимым. А тут ещё эти ремешки! Не будь их, Стелла уже давно бы сбросила эти ненавистные и прекрасные туфли, но они были, подобно объективной реальности, с которой, желаешь того или нет, приходится считаться.
Звать кого-либо на помощь Стелла не могла. Это было бы просто ужасно, неописуемо страшно, если бы кто-то из работников школы увидел её в таком положении! Позор, от которого не долго наложить на себя руки! Да и физически не могла она позвать на помощь, возникни у неё такое желание. Рот её был заполнен кляпом из завёрнутого в её же чёрные трусики куска поролона. Гадкий это материал - поролон! Невероятно мягкий и податливый, он заполняет всю полость рта и из-за этой-то мягкости и податливости вытолкнуть его языком изо рта просто невозможно.
Стоять так вначале было тяжело, потом просто невыносимо и больно. Сесть на край стола тоже было невозможно: двигаться вверх по опорам стола браслетам наручников, удерживавших лодыжки Стеллы, не давала приваренная к опорам стола перекладина для ученических ног. Согнуть колени и повалиться на пол Стелла боялась: руки её были скованы наручниками за спиной и притянуты к ошейнику. Падая, неминуемо разобьёшь лицо о пол.
Икроножные мышцы и мышцы бёдер вначале болели от напряжения. Постепенно боль притупилась. "Затекли", - решила про себя Стелла. Но к неприятным ощущениям в затвердевших ногах прибавилось ещё одно, странное, так редко её посещавшее томление внизу живота и прохлада от испаряющейся влаги, выступающей на поверхности её раскрытых раздвинутыми ногами и неприкрытых трусиками половых губ. "Странно, я мокрая..." - промелькнуло в мозгу Стеллы. - "Разве такое возможно, если это неприятно?"
Стелла прикрыла глаза и перед ней стали проходить картины недавних событий. Действительно, сегодня Стелла была обворожительна как никогда. Она это почувствовала сразу, как только вышла из своей лаборантской, где всегда в холодное время года переодевалась перед уроками и после уроков. В школе было тепло и в одежде для улицы ей было бы жарко и она неминуемо вспотела бы. Мужчин в их школе было больше, чем в какой-либо другой школе города, хотя школа была не самая большая. И вот все эти мужчины останавливались в коридоре и смотрели на неё, как заворожённые, как-то сдержанно, с придыханием, здоровались с ней, и долго провожали взглядом, когда она удалялась от них, красиво переставляя свои стройные ноги и гордо неся голову с собранными в пучок на затылке тёмно-каштановыми, почти чёрными, волосами. Взгляды женщин сегодня тоже отличались от тех, что встречали её ещё вчера. В них светился неподдельный интерес к её внешности и трудно скрываемая зависть одних и ревность других.
Но её интересовала реакция только одного человека, одного во всей школе - Марка.
Он был на двадцать лет старше Стеллы и женат. Но в какой-то момент между Марком и Стеллой завязались тёплые и доверительные отношения, во время которых Стелла узнала о второй, тайной, жизни Марка, о которой было известно очень узкому кругу людей, людей, в той или иной степени близких этому мужчине. Эта вторая жизнь Марка влекла и притягивала Стеллу всё сильнее и сильнее. Эта жизнь была нематериальна, виртуальна, наполнена фантазиями и снами, далёкими от реальности. Марк стал записывать свои фантазии и из этих фантазий складывались рассказы, которые и были однажды предложены Стелле для прочтения. После их прочтения Стелла почувствовала состояние, охарактеризовать которое однозначно она не решилась бы. Этот скрытый мир снов и фантазий пугал и очаровывал одновременно, будто стоишь на балконе без перил - и заглянуть вниз хочется и страшно, что эта высота потянет тебя вниз и нет перил, чтобы удержаться. Стелла и Марк всё чаще и чаще задерживались вместе то в пустой учительской, когда у обоих случались "окна" между уроками, то в классе у Марка, где Стелла занималась с отстающими, то в лаборантской её кабинета, и говорили, говорили то внимательно слушая друг друга и подыскивая нужные фразы, то перебивая друг друга, бросая фразы, не связанные одна с другой предлогами и падежными окончаниями, не отточенные стилистически, но понятные только им двоим. На людях же они скрывали возникшие вдруг отношения, были ровны друг с другом и вели между собой разговоры, которые принято называть служебными.
В одном из таких, спонтанно возникших и жарких разговоров, Стелла призналась Марку в том, что иногда ей хочется оказаться на месте героинь из его фантазий. Правильнее было бы сказать не "призналась", а сам Марк спросил её об этом, а она только смущённо кивнула головой и еле внятно сказала: "Да, пожалуй..." Очень часто так случалось, что Марк словно читал её мысли и говорил за неё то, о чём она только подумала, но никогда не решилась бы сказать. "Я буду искать возможность для этого", - сказал тогда Марк.
Он был в учительской, сидел за столом и просматривал классный журнал, что часто делают учителя перед тем, как пойти на урок. Кроме него в учительской находились ещё человек пять или шесть. Стелла вошла в учительскую и отметила реакцию находившихся в ней людей на свой внешний вид, реакцию, к которой за это короткое время, пока она шла от своей лаборантской к учительской, она уже привыкла. Марк сделал вид, что не заметил нового имиджа Стеллы, что-то пробурчал в ответ на приветствие Стеллы, которое она адресовала всем находившимся в учительской, и снова углубился в изучение журнала. Но Стеллу провести этим было нельзя, она мельком отметила, как Марк с её приходом весь подобрался и напрягся, кожа на его скулах натянулась, а изучение журнала стало нарочито пристальным. Не надо было никаких слов, чтобы понять: эффект возымел действие. Только проклятая конспирация не позволяла Марку открыто выразить своё восхищение внешностью Стеллы. Потом был звонок, и все направились по кабинетам. Марк догнал Стеллу и поравнялся с ней. "Я так тебя хочу!" - тихо сказал он, не поворачивая головы. Она уже привыкла к подобного рода изъявлениям чувств со стороны Марка, но смущённо улыбнулась в ответ. Эта оценка её внешности стоила всех остальных.
"Это железо стало изрядно доставать!" - подумала Стелла, в который раз включая и выключая компьютер, вновь обосновавшийся в её лаборантской после ремонта. Компьютер был безнадёжно устаревшим, но для печатания текстов, заданий, карточек, ведения каталога ещё годился бы. Годился бы, если бы не "зависал" с регулярным и завидным постоянством. Она откинулась на стуле и потянулась, затем посмотрела на часы.
"Половина третьего, в школе уже никого, наверное, нет", - машинально отметила она про себя. И тут дверь в лаборантскую слегка скрипнула, сердце Стеллы сжалось, а внизу живота сладко заныло. Это мог быть только он.
"Привет!" - как-то буднично бросил он.
- "Всё пытаешься укротить это железо? Оно бы и радо само укротиться, но даже головы поднять не может".
"Надежда умирает последней", - шуткой на шутку ответила Стелла. Пока они перебрасывались этими словами, Марк оказался за спиной сидящей на стуле Стеллой. Она машинально отметила, что карманы его пиджака оттопыриваются, а правая рука что-то прячет за спиной. Стелла уже привыкла к тому, что Марк, когда никого не было в школе, позволял себе притрагиваться к ней, обнимать её, гладить и даже целовать её шею, но воспринимала это как нечто само собой разумеющееся, учитывая теплоту сложившихся между ними некогда отношений. Левая рука Марка привычно оказалась на шее Стеллы и стала гладить кожу, переходя то на подбородок и горло, то оказываясь на левой щеке. Она отвечала на ласку, прижимаясь лицом к этой тёплой и слегка шероховатой ладони. Вдруг Стелла почувствовала, как к шее в области затылка прикоснулось что-то металлическое и одновременно с этим по её телу пробежал какой-то спазм, все мышцы её тела разом напряглись и сознание покинуло её.
Стелла медленно приходила в себя. Почему-то не хватало воздуха, и было очень сухо во рту. Она попыталась глубоко вдохнуть, но воздух шёл только через нос, а во рту что-то мешало движению воздуха, да и сами мышцы вокруг рта ныли от напряжения. Рот был чем-то заполнен. Стелла открыла глаза и потянулась ко рту, чтобы вынуть это "что-то" изо рта, но рука тут же прервала своё движение и потянула за собой другую руку. Стелла почувствовала на своих запястьях металлические браслеты. "Наручники!" - промелькнула догадка, и сердце бешено забилось, а внизу живота заныло. Она попыталась успокоиться и трезво оценить своё положение. Марк полусидел на столе напротив Стеллы, опираясь одной ногой о пол и с любопытством наблюдая за приходящей в себя учительницей. Рядом с ним на столе лежал какой-то прибор размером с мобильный телефон с выступающими короткими конусовидными металлическими наконечниками.
"Это электрошокер, Стелла", - пояснил Марк, заметив устремлённый на прибор взгляд своей пленницы.
- "С помощью него я сделал тебя такой податливой и смог без лишнего шума и уговоров надеть на тебя все эти украшения". Только после этих слов Стелла почувствовала на своей шее нечто обтягивающее, хоть и неплотно. "Ошейник!" - промелькнула в её сознании ужасная догадка, но при всей ужасности этой догадки внизу живота ещё сильнее и ещё слаще заныло. Она попробовала пошевелить ногами, но и им мешали узкие браслеты на лодыжках. Напрягая пресс и мышцы бёдер, Стелла разогнула свои ноги и, удерживая их на весу, стала рассматривать. Её стройные тугие ноги, обтянутые чёрными чулками и обутые в туфельки на "шпильках", перекрещивающиеся ремешки которых делали эти ноги ещё более сексуальными, были украшены хромированными браслетами двух пар наручников. Именно украшены - другого бы слова Стелла подобрать сейчас не смогла. "В который раз убеждаюсь, что не драгоценные камни и прочие побрякушки, а наручники, верёвки и кандалы - настоящее украшение красивой женщины", - продолжал Марк, наблюдая за действиями своей пленницы. - "Природа делает женщину, изначально самку, привлекательной для того, чтобы она принадлежала самцу, в нашем случае - мужчине. Безраздельно и безусловно владеть красивой самкой можно, захватив её в плен и сделав своей рабыней. Правда, можно ещё купить права собственности на рабыню у другого хозяина, что не меньше возбуждает моё воображение. Достаточно вспомнить поэму Лермонтова "Тамбовская казначейша". Все остальные взаимоотношения между мужчиной и женщиной условны и подобны игре с заранее оговорёнными правилами". "Но зачем двое наручников на ногах, достаточно было и одних, тем более, что вырываться и звать на помощь я не собираюсь?" - подумала Стелла, но вслух произнести это не смогла: мешал кляп, распиравший её рот. - "Да и зачем было затыкать мне рот, я же сама этого хотела, или он настолько недогадлив?"
Марк будто читал её мысли. Как только Стелла подумала о кляпе, у Марка уже был готовый ответ. "Милая моя Стелла, я причиню тебе некоторые неудобства, которые вызовут у тебя неприятные ощущения, и чтобы ты реагировала на них беззвучно, я вынужден был заткнуть тебе рот кляпом. Ты, наверное, и не предполагала, что твои трусики могут выступить в таком качестве? Но они были настолько малы, что я увеличил объём кляпа за счёт куска поролона, завернув его в них". Не успела Стелла испугаться от предположения о возможных "неприятных ощущениях" и "некоторых неудобствах", от мысли, что она, вдобавок ко всему ещё и без трусиков, как Марк соскочил со стола, достал из кармана брюк маленький висячий замочек, какие используют для почтовых ящиков, раскрыл его таким же маленьким ключиком и зашёл за спину Стеллы. Если бы не кляп, она бы охнула или взвыла от боли, но только зажмурилась и сильно втянула через нос воздух: у неё за спиной Марк взялся за цепочку наручников, резко потянул её вверх, к шее, больно заломив Стелле руки, и соединил замочком среднее звено цепочки наручников с кольцом для поводка на ошейнике Стеллы. Голова Стеллы откинулась назад, оттянутая ошейником.
Марк наклонился над Стеллой и стал нежно целовать её лицо, аккуратно слизывая выступившие из её глаз слезинки. Затем он вернулся на прежнее место, но садиться на стол не стал, а, присев на корточки, стал гладить своими тёплыми, слегка шероховатыми ладонями её стройные красивые ноги, обтянутые чулками, разминая тугие икры, обхватывая большими и указательными пальцами рук скованные наручниками лодыжки, пытаясь то же проделать выше её коленей, иногда переходя на неприкрытую чулками верхнюю часть бёдер и ягодицы, покрывая всё более и более страстными поцелуями эти оголённые места. Несмотря на тупую боль в плечах и запястьях заломленных рук, Стелла возбудилась и тяжело и часто задышала. Марк распрямился, достал из кармана брюк другой ключик - от наручников, и, снова склонившись над её ногами, раскрыл браслет верхних наручников на левой лодыжке учительницы и нижних - на правой. Затем он завёл ладони под мышки Стеллы и помог ей подняться со стула.
Она, пошатываясь на нетвёрдых ногах, стояла перед Марком с неестественно задранным подбородком, с заломленными за спину руками, такая беспомощная, что Марк обнял её, крепко прижав её маленькую грудь к своей, и стал покрывать поцелуями её подбородок и шею, перечёркнутую полосой ошейника. Учительница застонала сквозь кляп и сжала бёдра, слегка присев, удерживаемая объятиями Марка. Внезапно прервав ласки, тот схватил Стеллу за левое плечо заломленной за спину руки и потянул её за собой, через дверь, в смежный с лаборантской кабинета Стеллы. Она едва поспевала за ним на подламывающихся ослабевших и неустойчивых из-за "шпилек" ногах. Раскрытые кольца наручников глухо и нестройно гремели по покрытию пола, сопровождая стук её каблуков.
Подведя её к первому ученическому столу среднего ряда, он развернул её спиной к столу. Когда острый край столешницы коснулся бёдер Стеллы, он приказал ей: "Расставь ноги, шире, ещё шире! Ну же!" Присев перед её широко расставленными ногами, Марк защёлкнул свободные браслеты наручников на противоположных стойках стола. Затем он распрямился и, отступив пару шагов назад, полюбовался своей работой. "Ты прекрасна!" - с придыханием произнёс он, несколько раз окидывая её снизу вверх горящим от восторга и желания взором. - "Ты представить себе не можешь, как ты прекрасна в этой своей беспомощности! Я так тебя хочу! Не хочу быть банальным, но ты создана для цепей и верёвок". Он ещё долго любовался ею, пока не произнёс, подойдя к ней, взяв в руки её лицо и поцеловав в шею выше ошейника: "Стелла, милая моя, нам обоим надо успокоиться". После этого он резко развернулся, подошёл к двери кабинета, вставил ключ в замок, повернул его, резко распахнул дверь, и, также резко закрыв её, снова повернул ключ в замке, оставив Стеллу в кабинете одну в её очень своеобразном и соблазнительном положении, с заломленными за спину и скованными наручниками руками, неестественно поднятым подбородком, растянутым кляпом ртом, широко расставленными и прикованными наручниками к стойкам ученического стола ногами, лишённой возможности расслабить ноги, присев на край этого стола.
Странное состояние: из глаз сочатся слёзы боли от сведённых мышц стоп, икр, бёдер, ягодиц, плеч, шеи..., а внизу живота приятно ноет и одновременно с болью в теле истома, какая бывает при остром желании интимной близости и оргазма. Стелла закрывала глаза и представляла себя то прекрасной пленницей в подземелье маньяка-насильника или торговца рабынями, то призом в каюте капитана пиратского корабля, то затворницей в пыточном застенке инквизиции. Представляла и ждала, что сейчас войдёт ОН - её Господин, Хозяин, Властитель, Похититель и... От представлений о том, что будет потом, ноги Стеллы подгибались, а желание, бродившее где-то внизу, становилось всё сильнее и испаряющаяся влага в промежности приятно холодила. Ключ в дверях повернулся и на пороге класса возник Марк. Никогда его появление не было таким желанным, как сейчас. Стелла машинально взглянула на часы, висевшие над доской и про себя отметила, что с того момента, как он покинул её, прикованную к столу, прошло около полутора часов. Марк, не говоря ни слова, запер за собой дверь, подошёл к своей пленнице, присел и стал гладить её широко раздвинутые красивые ноги, разминать их сведённые напряжением мышцы. Лёгкий шелест раздавался из-под ладоней её Господина, когда он проводил ими по этому тёплому монолиту, обтянутому чулками. Время от времени его тёплые сухие ладони оказывались на внутренней стороне неприкрытой чулками части бёдер и проникали в сырое тепло, пальцы нащупывали клитор... и Стелла не могла сдержать стоны, прорывавшиеся сквозь кляп, ноги её при этом слегка сгибались и разгибались в коленях, а мышцы промежности сжимали ладонь Марка с силой рукопожатия. Рука оставляла клитор в покое, но вместо неё его вновь подвергал сладкой пытке язык Марка, а ладони его гладили и разминали тугие ягодицы учительницы. Стелла потеряла счёт оргазмам.
На какой-то момент она забылась, а когда вновь наступило прояснение, поняла, что её блейзер расстёгнут, о мини-юбке вообще стоило забыть сразу, так как она задралась из-за широко расставленных ног ещё когда Марк приковывал их к стойкам стола, блузка тоже была расстёгнута, а бюстгальтер не прикрывал её маленькие аккуратные груди, а был сдвинут куда-то выше, на ключицы. Тёплые руки Марка гладили и мяли её ягодицы, а губы ласкали твёрдые соски. Но было ещё одно, необычное и приятное одновременно ощущение, там, между ног. К мокрым губам её влагалища прикасалось что-то горячее и твёрдое, перемещалось вдоль них, скользя по смазке, иногда проникало глубже, слегка надавливало на клитор. Глаза Марка пристально, но тепло наблюдали за лицом пленённой учительницы, и когда встретились с красивыми зелёными глазами Стеллы, подёрнутыми поволокой, то прочитали в них страстную мольбу: "Да! Да! Умоляю! Я - Ваша! Возьмите меня всю, делайте со мной, что хотите, только возьмите!"
Стелла почувствовала, как твёрдый горячий фаллос Марка медленно, но решительно проник в её истекающее влагой и горячее влагалище, как будто насаживая учительницу на себя, проникая в самую глубину её плоти. И вот он, словно поршень в хорошо смазанном цилиндре, задвигался вверх-вниз, то наращивая, то замедляя темп своего движения. Стенки влагалища ритмично сжимались и расслаблялись при каждом движении этого органа. На какой-то момент его движение замедлилось и Стелла вдруг почувствовала в себе его мощное биение, которое тут же передалось ей. Скованная наручниками и насаженная на фаллос пленница мелко задрожала всем телом и забилась, стенки её влагалища с невероятной силой охватили член её Господина, из-под кляпа раздался невероятной силы протяжный стон и Стелла разом обмякла и тело её потеряло упругость, ноги подогнулись. Если бы не крепкие объятия Марка, она бы повалилась на пол.
Когда в её мозгу снова настало прояснение, Стелла обнаружила, что стоит перед Марком. Ноги её были отсоединены от металлических стоек стола, а браслеты обоих наручников на ногах соединены друг с другом. Боль в плечах и запястьях утихла, а горло уже не чувствовало давления ошейника: руки были отсоединены от ошейника, но по-прежнему скованы вместе за спиной пленницы. Рот был свободен от кляпа. Стелла опустила глаза и увидела возбуждённую плоть стоящего перед ней её Повелителя. Совершенно не отдавая себе отчёт, она скованными наручниками красивыми ногами сделала короткий шаг назад и опустилась перед Марком на колени. Губы её прикоснулись к горячей, твёрдой и скользкой от спермы головке его вздыбленного члена, поцеловали её. Несколькими лёгкими поцелуями она прошлась по древку органа, на котором несколько минут назад извивалась и билась в оргазме, снова вернулась к головке. Медленно и нерешительно её губы обхватили головку, зубы легко прикусили её у корня, а язык стал летать вокруг неё, слизывая остатки спермы и облизывая её словно полированную поверхность. Глаза Марка закрылись, он глубоко втянул в себя воздух, его руки легли на затылок коленопреклонённой учительницы и надавили на него, будто насаживая её голову ртом на его твёрдый член.
Правая рука Марка схватила жгут тёмно-каштановых, почти чёрных волос Стеллы. Он потянул её за этот хвост волос и освободил свой член от объятий её губ. Затем Марк, не отпуская её волос, потянул Стеллу вверх за них. Превозмогая боль в корнях волос, она с трудом поднялась с колен. Наручники на ногах не давали ей сделать это быстрее и с большей ловкостью. Марк, не выпуская из правой руки хвост прямых тёмных волос, свободной рукой схватил Стеллу за левое плечо выше локтя и, потянув на себя, резко развернул свою пленницу к себе спиной, затем повалил её на стол, к которому ещё недавно она была прикована. Теперь правая рука Марка держала Стеллу за ошейник, не давая её голове свешиваться вниз, так столешница ученического стола была узка. Просунув ступню своей ноги между скованными ногами своей жертвы, он раздвинул их, насколько это позволяли сделать сковывавшие их наручники. Левой рукой он вставил свой член в ещё не просохшее влагалище пленённой учительницы, затем этой же рукой он сжал цепочку наручников на скованных за спиной у Стеллы руках и с силой вошёл в неё. Стелла вскрикнула, но сдавленное ошейником горло не дало этому крику страсти вырваться со всей полнотой. Слегка придушив таким образом свою жертву, Марк с новой силой изнасиловал свою прекрасную коллегу.
Расслабленная и удерживаемая Марком за ошейник, скованная по рукам и ногам наручниками, Стелла полулежала на ученическом столе. Позади неё, не вынимая своего члена из её влагалища, стоял, прижимаясь к её тугим ягодицам Марк. Свободной рукой он гладил ягодицы своей пленницы, только что изнасилованной им.
"Марк, Господин мой! - приглушённым голосом, слегка повернув к нему голову, произнесла Стелла. - Что Вы делаете со мной! Теперь я не смогу без этого! Однажды я выйду замуж, как я смогу жить без встреч с Вами, без Ваших верёвок, наручников, фантазий?..."
"Стелла, милая моя девочка! - улыбнувшись, ответил Марк. - Я - не единственный такой на этом свете. Ты встретишь другого, такого же, как я, а может даже лучше, с фантазиями, более изысканными и разнообразными, чем мои. А пока... Это наша не последняя встреча. Ты теперь не сможешь без этого. Ты сама будешь меня просить и умолять об ЭТОМ!"
До недавнего времени всё было спокойно и замечательно, пока у нас не сменился начальник.Уже давно ходили слухи о том, что я его любовница и сплю с ним
Был четверг. Я сидела в своём кабинете и просматривала документы, в которых утопал мой рабочий стол. Нужно было срочно с ними разобраться, так как впереди надвигались выходные. Их я целиком и полностью посвящала своему маленькому сыну.
В дверь постучали. Вошла эффектная блондинка – секретарь моего босса. У этой девчонки хоть и было кое-какое образование, но вот хорошие манеры отсутствовали напрочь, так как ещё ни разу я не услышала от неё слово «Здравствуйте».
– Шеф вызывает, немедленно.
Сказав, она развернулась и ушла. А я ещё какое-то время сидела и размышляла над тем, зачем я понадобилась нашему руководству. В голове кружились разные мысли.
Я работаю в крупном издательстве, возглавляю один из его отделов. До недавнего времени всё было спокойно и замечательно, пока у нас не сменился начальник.
Павел Николаевич, так зовут моего нового босса, появился в издательстве три месяца назад. Он перевернул всё издательство с ног на голову, перепотрошил все отделы и к глубокому всеобщему удивлению остался недоволен. Затем он незамедлительно созвал собрание и обозначил новые пути работы. Конечно, это были не кардинальные перемены, но издательство с тех пор потеряло покой и стало похоже на улей диких пчёл.
«Любви с первого взгляда» у меня с ним не вышло. Павел Николаевич с первых дней стал придираться и критиковать работу моего отдела, причём незаслуженно. По этому поводу у нас с ним частенько возникали споры, которые ни к чему кроме как к непониманию не приводили.
А вот наше большое женское общество просто с ума сошло от нового начальника. Каким-то образом они увидели в нём «обворожительного, элегантного и сексуального мужчину». По издательству то и дело ходили всякие разговоры, слухи, да и просто сплетни о нём и его личной жизни. Главной же новостью среди незамужних дам было то, что он закоренелый холостяк. И без сомнения каждая надеялась, что именно она будет той, которая сможет «излечить» своего начальника от этого страшного недуга.
Да, им бы мои проблемы…
В очередной раз я собралась с духом и вышла из кабинета. В коридоре мне повстречалась моя подруга Катя.
– Ты к боссу? Опять вызывает?
Я обречённо кивнула.
– Ну и счастливая же ты! Вот везёт! Радоваться надо, а на тебе лица нет.
Она обняла меня за плечи.
– Ты знаешь, все наши дамочки хотели бы оказаться на твоём месте, чтобы вот так каждый день ходить к нему в кабинет и подолгу оставаться с ним наедине.
– Шутишь?
Катя засмеялась.
– Про вас уже всякие сплетни ходят, болтают такое…
Я была удивлена и смущена одновременно.
– Если бы он им так нервы портил каждое утро как мне, они бы так не думали.
Мы подошли к кабинету шефа.
– Саш, ты присмотрись к нему получше, может…
Я прекрасно поняла, на что Катя намекала, поэтому договорить ей не дала и быстро вошла в кабинет.
Павел Николаевич сидел за столом и листал какие-то бумаги. В ответ на моё приветствие он что-то буркнул себе под нос и, не поднимая головы, продолжал заниматься своим делом. Прошло минуты три, прежде чем он соизволил обратить на меня своё внимание.
– Александра Владимировна присаживайтесь. Извините, что заставил вас ждать.
Я незамедлительно села, так как по накопившемуся за короткое время опыту знала, что разговор предстоял долгий.
– И так, Александра Владимировна, я вас позвал, чтобы посоветоваться и услышать ваше мнение по кое-каким волнующим меня вопросам.
Неужели свершилось чудо? Я не верила своим ушам. Мне очень трудно было сдержать улыбку.
– Я вас слушаю.
…Выйдя из кабинета Павла Николаевича, я целый день пробегала по издательству, выполняя очень срочный заказ. Ближе к концу рабочего дня ко мне зашла Катька.
– Целый день тебя ищу. Где ты бегаешь?
– Заказ оформляла. Павел Николаевич попросил лично проконтролировать.
Она хитро заулыбалась.
– С каких это пор – Павел Николаевич… лично…
На её насмешки я внимания не обращала.
– Сама толком понять не могу, что случилось. Представляешь, Катя, сегодня утром он впервые интересовался моим мнением по поводу работы издательства. Мы с ним очень плодотворно поработали кое-какие вопросы.
Я задумалась, а моя подружка всё не унималась.
– Наконец-то он увидел в тебе и профессионала, и женщину, причём красивую, добрую, умную, одинокую…
С этого дня работа для меня стала одним удовольствием. С Павлом Николаевичем мы довольно легко нашли общий язык, вернее, это он перестал без причины придираться к моей работе. Что случилось, и почему он так внезапно поменял своё отношения ко мне, я так и не поняла. Сразу оговорюсь, что у нас с ним были только чисто деловые отношения, хотя по издательству уже давно ходили слухи о том, что я его любовница и сплю с ним, чтобы добиться повышения.
Поначалу я очень переживала из-за этого и часто расстраивалась. Но Катя, убедила меня не обращать внимания на всю эту чушь и не тратить зря нервы. Она вот только не могла понять, почему действительно между Павлом Николаевичем и мной ничего до сих пор так и не произошло. В такие минуты я готова была её просто убить.
Павел Николаевич спустя какое-то время в издательстве стал своим человеком. Его прямолинейность, тактичность и отличное чувство юмора завоевали уважение у всех подчинённых. Думаю, что трения, которые возникли в начале между ним и всеми нами не что иное, как акклиматизация в новом коллективе. Ведь он не только со мной не мог найти общий язык и понимание. Хорошо, что всё пришло в норму и работа «закипела».
По настоянию Кати я пыталась посмотреть на своего начальника как на мужчину, то есть «другими глазами». Но то ли моё воспитание, то ли рабочая обстановка, созданная им же, не позволили мне этого сделать. Да и к тому же я не раз была наслышана о тяжёлых последствиях служебных романов: они никогда ни к чему хорошему не приводили.
Как-то летом во время своего отпуска я возвращалась от родителей к себе домой. По дороге зашла в супермаркет, так как в холодильнике ничего кроме бананов и сосисок давно уже не было. Я взяла корзинку и стала медленно бродить между полок с продуктами.
Наполнив корзинку всем необходимым, я направилась к кассе, и неожиданно моё внимание привлёк один мужчина. Он стоял в отделе овощей и задумчиво что-то искал. Когда он повернулся лицом в мою сторону, у меня чуть корзинка из рук не выпала, до того я была ошеломлена. Ну, ни как я не ожидала встретить в магазине Павла Николаевича! А это был именно он – такой нерешительный и такой обаятельный.
Я хотела остаться не замеченной, но глаза моего босса успели бросить на меня свой взгляд и в один миг пригвоздили на месте. Он вопросительно смотрел, и мне ничего не оставалось, как подойти к нему.
– Здравствуйте, Александра Владимировна. Как хорошо, что я вас здесь встретил. Вы мне не поможете?
У него было отличное настроение, обворожительная улыбка сияла на его лице. Это было необычно и таким настоящим я его видела впервые.
– Добрый вечер. Чем я могу помочь?
Он показал свою пустую корзинку.
– Да вот решил приготовить щи, а что для этого нужно не знаю.
Я удивилась.
– Павел Николаевич, вы сами себе готовите?
Видно было, что он смутился.
– Немного, если яичницу с колбасой можно назвать блюдом.
Мы улыбнулись друг другу.
– А я думала, что вам готовит ваша…
Я осеклась, так как не знала, есть ли у него женщина и как её назвать. Но он понял ход моих мыслей.
– Я готовлю себе сам, потому что живу один.
И не желая больше говорить на эту тему, спросил.
– Александра Владимировна, что же необходимо, чтобы сварить щи? Ну, конечно, не считая капусты, уж это я знаю.
Я помогла выбрать ему продукты. Когда мы вышли из магазина, Павел Николаевич стал расспрашивать меня, как готовится суп. Оказалось, что он и об этом ничего не знает. Мне было очень забавно: я стояла посреди улицы и объясняла своему боссу, как нужно готовить щи. Расскажу Катьке – не поверит!
– Значит, сначала кидаем картошку и помидоры…
– Нет же. Сначала идёт картошка, затем капуста, а помидоры в самом конце.
Терпение моё было на исходе. Я уже двадцать минут ему объясняю, но всё без толку: он то путает ингредиенты, то что-то ещё забывает. Тут меня осенила мысль.
– Павел Николаевич, давайте я запишу вам всё на бумаге? Это будет проще и понятнее.
На какое-то время он задумался, а потом с таким лицом как будто его озарила гениальная мысль, сообщил, что с собою бумаги у него нет. Если честно вся эта ситуация мне начинала не нравиться.
– Тогда я не знаю, как быть… Может как-нибудь в другой раз…
На это Павел Николаевич быстро нашёл что сказать.
– Александра Владимировна, а поедем ко мне в гости, вы научите меня готовить суп?
Я не знала: радоваться этому или огорчаться. И что происходит, мне было совсем не понятно. Часы показывали девять вечера.
– А не поздно, Павел Николаевич?
Он на некоторое время задумался.
– Может вас кто-то ждёт, а я дурак только задерживаю? Извините…
О, только этого мне не хватало! Ну и вечерок выдался! Сходила, называется в магазин.
– Хорошо, поехали. Надеюсь, вы прилежный ученик?
Павел Николаевич лишь загадочно мне улыбнулся.
Его квартира меня поразила. Мало того, что она была огромной и со вкусом обставленной, так ещё и очень аккуратной. Я ходила по комнатам и как маленькая девочка всему изумлялась. Не сказала бы, что здесь живёт холостяк: во всём чувствовалось хозяйская рука и заботливость. Я была удивлена и даже очень.
После того, как суп был приготовлен, мы сидели на кухне, и пили кофе.
– Александра Владимировна, может, перейдём на «ты»? Ведь мы ж не на работе.
– Согласна, Павел Никол…
Я не договорила, не знала, как его называть.
– Давай просто Павел, а ещё лучше – Паша.
То ли много кофе было выпито, то ли нам так было приятно в компании друг друга, но проболтали мы до глубокой ночи.
– И всё же, Александра, есть человек, который ждёт тебя, которому ты не безразлична?
Настал момент истины, но скрывать мне было нечего.
– Есть. Это мой сын Никита.
Павел оживился.
– Так ты замужем?
Я горько усмехнулась, вспомнив своего бывшего и всё, что с ним было связано.
– Нет. Уже три года как в разводе. Он оказался сволочью: кинул меня, когда я была на восьмом месяце беременности. Никита его так ни разу и не видел. Может, это к лучшему.
Мне было очень неприятно об этом говорить, да и время было позднее. Я попросила Павла отвезти меня домой, на что он согласился лишь с условием, что мы встретимся на днях снова.
Вот так просто и заурядно между нами начался сумасшедший роман. Мы понравились друг другу, пусть и не с первого взгляда, преднамеренно и с полной ответственностью мы полюбили друг друга. Всё случилось как-то само собой, нас захлестнула бурная река, по которой мы поплыли без сопротивления её течению.
Катя лишилась дара речи, когда я ей сообщила о нас с Павлом Николаевичем. Она, конечно, была рада за меня, но всё же ни как не ожидала, что я соизволю когда-нибудь обратить внимание на этого мужчину.
– Как он относится к Никитке? Ты ведь обо всём ему рассказала?
– Кать, конечно, обо всём, вот только они ещё не виделись. Никиту смотрят родители, он постоянно у них, но к Павлу это никакого отношения не имеет. Ты ведь знаешь, работаю я с утра до вечера, а его оставить дома не с кем.
Я задумалась. Давно мне не было так хорошо.
– Павел был бы идеальным отцом для Никиты.
– Верно. И ещё для какой-нибудь маленькой пухленькой девочки очень похожей на тебя.
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались.
То чего я боялась, не произошло: наш роман не помешал нам работать вместе. Я, как и положено быть оставалась его подчиненной, а он моим начальником. Мы очень любили свою работу и уважительно относились друг к другу, поэтому никаких фривольностей между нами на рабочем месте и быть не могло.
Паша каждый день дожидался меня после работы, отвозил домой или к родителям, а выходные мы проводили вместе. Мы гуляли по городу, ходили в кино и целовались на последнем ряду, а в парке как маленькие дети катались на всех аттракционах.
Однажды в один из таких дней он спросил, почему я не беру с нами Никиту. А я только этого и ждала, так как навязывать ему чужого ребёнка мне совсем не хотелось.
– Давай сделаем так: в воскресенье ты берёшь Никиту, и мы встречаемся в парке. Погуляем, покушаем вместе мороженого. Хорошо?
В знак согласия я его просто-напросто расцеловала.
Предстоящая встреча для меня была немного волнительна: двое любимых мною мужчин в первый раз увидят друг друга. А ведь от первого впечатления многое зависит. И пусть Никитка ещё очень маленький и почти ничего не понимает, но мне бы не хотелось хоть как-то ранить его крошечное сердечко.
Воскресенье выдалось жарким. Мы с Никитой гуляли в парке и ждали Павла, который вскоре должен был к нам присоединиться. Малыш вот уже минут десять катался на детском авто и всё время звал меня, чтобы я посмотрела, как он умело им управляется. Вскоре время катания аттракциона закончилось, и мы пошли в палатку, чтобы купить какого-нибудь напитка.
Я купила две маленькие упаковки сока и отошла в сторону.
– Никита бери свой сок.
Ответа не последовало, и сок никто не взял. Я огляделась вокруг себя – ребёнка рядом не было. Меня охватила паника, резко стало не хватать воздуха. Лихорадочно я стала осматривать парк и людей, но их было так много, что в глазах стало рябеть.
– Мамаша, это ваш ребёнок?
Я обернулась и увидела улыбающегося Пашу, рядом с которым, держась за руку, стоял мой сын. На сердце у меня отлегло.
– Господи, как я переволновалась! Никита, нельзя от мамы отходить ни на шаг!
Но он меня не слушал, взял за руку и повёл обратно к детскому авто. Мы посадили его на аттракцион, и отошли в сторону.
– Привет, дорогая. Как ты?
Павел обнял меня за плечи и поцеловал в висок.
– Я испугалась. Где ты его нашёл? И как догадался, что это мой ребёнок?
– Всё просто: я наблюдал за вами, когда ты покупала сок, Никита, почувствовав свободу, побежал к аттракциону, тут-то я его и перехватил.
Я глубоко вздохнула.
– Ты вовремя оказался рядом. Чтобы я без тебя делала?
Он взял меня за руку и притянул к себе.
– Саш, теперь я всегда буду рядом.
В его серо-голубых глазах я увидела своё отражение.
Эту историю я услышала от коллег по работе, когда работала в НИИ секретарем. Люди там по большей части работали очень серьезные, имеющие по крайней мере одно высшее образование. Но все же наука наукой, а все человеческое этим людям далеко не чуждо. Личная жизнь имеется и у ученых мужей.
С большим уважением я всегда относилась к Ивану Валерьевичу,зам директора. Он не только хорошо разбирался в работе, но и хорошо относился к сотрудникам. Всегда пребывал в хорошем настроении, знал всех своих сотрудников не только в лицу, но и по имени отчеству. Хороший человек. Может от того, что он работал вместе с супругой Валентиной Андреевной и был так счастлив.Все в этой паре было хорошо, многие завидовали. Они прекрасно к друг другу подходили.
А как то на обеденном перерыве, когда я по обыкновению не пошла гулять в парк, как делала всегда, чтобы проветрить свои мозги, по обыкновению изо дня в день, а отложила это мероприятие из-за холодного осеннего дождика, мне рассказали историю про эту пару, так сказать всю подноготную.
«Иван Валерьевич и Валентина Андреевна познакомились, когда Валентина Андреевна была уже состоявшейся тридцатипятилетней женщиной. Занимала должность зам директора.
За плечами у нее была неудавшийся опыт в личной жизни. Валентина Андреевна была нелюбимой дочерью у своих родителей, доставляющей им столько хлопот. Она хоть и ушла целиком с головой в работу, но все равно осталась жизнерадостной жениной, особо тщательно следящей за собой и модой.
А Иван Валерьевич был просто тогда Ваней, двадцати пяти лет от роду, недавно закончившим местный политех и поступивший к нам на службу. Общая работа их сблизила. Сердце Валентины Андреевны растопил молодой специалист. Она взяла его под свое крыло.
Валентина Андреевна преобразилась внешне, в глазах ее появился блеск. Многие стали поговаривать, что парочка встречается. Многие искренне радовались за них, но далеко не все.
Людочка, работавшая в то время секретарем на твоем месте, разбитная женщина стала перебивать Иван для себя. Придет Иван к директору на прием, сидит дожидается , а Людка хороша наденет юбку короткую или платьице по самое ни хочу и соблазняет Ваню, то ноги длинные на стол дерет, а то однажды его вообще грудью к стенке приперла.
Интеллигентная и воспитанная Валентина Андреевна все терпела молча, лишь отсмеивалась в ответ, когда узнавала об очередных Людмилиных соблазнениях . Несмотря ни на что Иван и Валентина поженились, живут уже как лет пятнадцать. Валентина так его и опекала всю жизнь, вложила в него свои силы, осуществила в нем свои мечты. Уговорила поступить в аспирантуру и защититься. Ну, а потом чтобы старания молодого муженька не прошли даром, уступила ему место замдиректора.
А Людку попросили вовсе переучится на бухгалтера, чтобы быть всегда в работе и за чужими мужиками не увиливать. На ее место нашли быстро скромную выпускницу местного техникума.»
