Сейчас мы достаточно хорошо посвящены в теорию Юнга и самое время перейти к практическим аспектам учения. Практика без теории слепа, а теория без практики мертва – принцип взаимодополняющих противоположностей работает и здесь. Всякий раз, при каждой удобной возможности Юнг подчёркивал, что архетипы – это не удобная интеллектуальная конструкция, а живая сила бессознательного, соприкосновение с которой ведёт к радикальному изменению личности.
Итак, коснемся практических аспектов учения Юнга. Прежде всего, это анализ сновидений. Для юнгианца мир сновидений столь же ценен, как и мир внешний (но не больше, как у невротичных романтиков). В некоторых психологических группах считается дурным тоном говорить: «Это произошло на самом деле или только приснилось?», правильно этот вопрос должен звучать так: «Это произошло с тобой в мире сновидений или в физической реальности тоже?». Юнг придавал колоссальное значение сновидениям, начиная с самых первых, из раннего детства. Многим ключевым решениям своей жизни, впоследствии оказавшимся полностью верными, он был обязан именно наитию из сновидческого бессознательного.
Впервые к миру сновидений обратился Зигмунд Фрейд, назвав их «королевской дорогой в бессознательное». При некоторой узости подхода Фрейда мы не можем не отдать ему должное, как величайшему первооткрывателю. Поскольку мы уже знаем, что бессознательное – не свалка подавленных желаний, а полноценная активная творческая сила, становится понятно и ироничное перефразирование Фрейда учеником Юнга Джеймсом Хиллманом – «сновидение – королевская дорога к бессознательному с двухсторонним движением».
Согласно гипотезе Фрейда, сны всегда содержат скрытые сексуальные символы. По Юнгу наоборот, даже самые сексуальные сцены сновидения могут символизировать нечто другое. Фрейд обвинял Юнга в пуританстве, но при должном знакомстве с учением Юнга эти обвинения выглядят смешными: человека, который полагал, что в образ бога должно быть привнесено четвёртое, женское, сексуальное начало, а христианское неприятие плоти есть невроз, вряд ли можно обвинить в пуританстве. Дело в другом. Для Юнга, очень рано столкнувшегося с активностью коллективного бессознательного, сведение всего к одному началу, будь даже оно столь важно, как сексуальная функция – нереалистично и ограничено.
Очень долгое время Юнг работал над единой теорией сновидений. Его метод отличается великолепной разработанностью и многослойностью. В отличие от Фрейда и других исследователей того времени, Юнг, зная о необозримой силе бессознательного, утверждал, что сновидения имеют не только редуктивную функцию (как отражение актуальной ситуации), но и конструктивно-синтетическую (то есть в некотором смысле сновидение формирует дальнейшую ситуацию в жизни сновидца). Всякое сновидение в основе своей имеет целью индивидуацию, и только неправильное понимание смысла сновидения может заставить личность регрессировать. В каждом сновидении есть некоторый посыл, который служит расширению сознания и его выходу на принципиально новый уровень.
Это достаточно легко понять, если речь идёт о нейтральном или приятном сновидении, но как быть с кошмарами? Кошмар имеет свою позитивную функцию: он выносит на уровень частичного осознания некий кризисный процесс, доселе находящейся в тьме неведения, и даёт сновидцу возможность осознанно работать с конфликтом, доселе полностью закрытым.
Рассмотрим этот тезис на примере. Мне в 13 лет снился следующий кошмар, который имел столь сильное действие на всю мою жизнь:
«Я и мать находимся в лесу. Внезапно она начинает превращаться в пантеру и совращать меня. Я испытаваю бессилие и бесполезность сопротивления, ощущаю, как с каждой её (полуженщины-полупантеры) лаской я всё больше теряю себя и растворяюсь, мои руки начинают превращаться в лапы пантеры. Я слышу нечто похожее на её голос, она говорит, что теперь мне ничего не будет нужно, я получу величайшее счастье и покой, став зверем. Я испытываю нечеловеческий ужас перед тем, что со мной происходит, и всё же бессилен что-либо изменить. Сквозь всё более сгущающийся мрак ко мне доносится другой женский голос: «Сопротивляйся, пока есть хоть какая-то сила, сопротивляйся». Но увы, всё, что я могу, это только замедлить, отодвинуть неизбежность. В холодном поту я просыпаюсь».
Чтобы понять значение и смысл данного сновидения, необходимо разобраться, из чего же состояла жизнь сновидца до того, как ему это приснилось.
На тот момент я переживал достаточно сильную психологическую регрессию в детство, активно поощряемую матерью. Происходило некое возвращение к симбиотическому единству раннего детства. К тому времени, когда приснился сон, я всё больше терял себя, наполняясь приятными фантазиями, уводящими от мира.
Вялое и безжизненное состояние компенсирует кошмар, который стал подлинным пробуждением. В сновидении я увидел свою актуальную ситуацию и истинную природу фантазий, которые не поверку оказались далеко не так приятны.
Данный сон имеет большое количество архетипических параллелей, которых мы пока касаться не будем. Здесь важно оценить две функции сновидения – редуктивную (то есть символически отражающую актуальную ситуацию) и проспективную (то есть оказывающую влияние на будущее). Отражающей функцией, несомненно, будет сам фон кошмара и потеря себя, что доселе сновидцем упрямо не замечалось, конструктивная же функция выражена в голосе Анимы, которая даже не была проявлена и в данном случае была голосом индивидуации.
Важно вести дневник сновидений, дабы иметь возможность анализировать свои сновидения по прошествии некоторого времени. То, что кажется непонятным или просто было упущено при первом анализе, через некоторое время может стать очевидным.
Каждое сновидение имеет несколько смыслов. Бывает так, что сновидение в символической форме отражает события будущего (отсюда извечный интерес к сновидению как к внутреннему оракулу). Тем не менее, универсального ключа к ним нет, и анализировать сны, ставя акцент на их провидческую способность, ошибочно – можно запросто получить хороший невроз.
По мнению «классических» психоаналитиков, сновидения шифруют, маскируют «истинные», но «запрещённые» желания. Юнг чётко не соглашался с этой гипотезой и утверждал, что изначальный посыл бессознательного – в желании быть понятым, передать некую информацию сознанию. Если происходит непонимание, то потому, что сознание и бессознательное говорят на разных языках. Язык сознания – слова и концепции; язык бессознательного – символы и образы.
С точки зрения фрейдистской школы, нет принципиальной разницы между ножом, посохом, скипетром, огурцом, и, к примеру, ключом – все они символизируют мужской половой член. Разумеется, такой подход к сновидениям трудно опровергнуть, ибо если все длинные предметы определять как мужской член, а все пологие – как женское влагалище, вряд ли найдётся сон, который окажется невозможным вместить в прокрустово ложе подобных интерпретаций. Для юнговской школы меч и ключ являются символами активного принципа бытия – ЯН, но проявляющиеся совершенно по-разному. Несомненно, что психическая ситуация сновидца, который видит, что убивает ножом женщину, и сновидца, который открывает ключом дверь, совершенно разная, и считать эти сны идентичными как проявление желания половой связи по меньшей мере ненаучно. В первом случае мы можем сразу заподозрить определённую невротичность, искаженное восприятие женского. Собственная фаллическая сила сновидца исключительно деструктивна, и любое активное действие (в том числе и половой акт) является актом агрессии и завоевания. Во втором случае мы вполне можем говорить о более организованной янской энергии и предположить, что сейчас сновидец находится в фазе новых открытий себя или мира.
Перейдём непосредственно к методу анализа сновидений. Поскольку мы понимаем, что сновидение ничего не прячет и не скрывает, наша задача при анализе – как можно сильнее расширить поле значений образов сновидения. Существуют два метода, которые великолепно дополняют друг друга. Первый метод – циркомамбуляция (круговое обхождение), выражается в собирании как можно большего количества ассоциаций с образом сновидения. Здесь надо дать волю своему воображению, при этом не позволяя себе уходить от конкретной темы сновидения. Таким образом мы узнаём смысл сновидения для личного бессознательного или «первого этажа» сновидца. Самая обыкновенная банка варения в сновидении может представлять что угодно – от воспоминаний детства до метафоры карьерного роста, и только обильные ассоциации могут прояснить, что же именно означает данный образ.
Другой стороной циркомамбуляции является метод творческой проекции, когда в фантазии мы говорим от лица персонажей сновидения. Кстати, метод творческой проекции рекомендуется применять не только к образам сновидения, но и к любым образам, возникшим вследствие любого вида творческого воображения.
Однако часто значение сна не исчерпывается личным бессознательным и корнями уходит в бессознательное коллективное. В этом случае анализирующий должен снабдить данное сновидение как можно большим количеством параллелей из общечеловеческого наследия: мифов, сказок, легенд и т.д. Это называется амплификация. Если сновидец достаточно образован в мифологии, то по мере обхождения у него неизбежно будут появляться ассоциации, связанные с архетипическим значением сновидения.
Рассмотрим, к примеру, сон, который я наугад выбрал из своей богатой коллекции:
«Я нахожусь на окраине Калуги в районе Тайфун. Еду на машине в аэропорт по запретному району. Я понимаю, что могу не прорваться, но, тем не менее, делаю попытку. Внезапно я вспоминаю, что недалеко от меня ученые открыли дыру в пространстве, войдя в которую сразу оказываешься на Марсе. В эту дыру ученые посылают очень рискованные экспедиции, ибо температура на Марсе +200? и полностью отсутствует кислород. Ученые отправили туда аппараты наблюдения и установили, что сам мир Марса имеет магические возможности и способен исполнять желания тех, кто там оказался. Однако это палка о двух концах, и через какое-то время происходит расплата. Так например, одна женщина захотела быть самой красивой в мире, и это было исполнено, но через год она умерла от рака кожи. Ещё один мужчина захотел получить научную славу во всём мире, но через год погиб в своей лаборатории в ходе безобиднейшего эксперимента. Только те, чей интерес к Марсу был бескорыстен, выжили, причем получили сверхспособности».
Прежде чем приступать к анализу динамики сновидения, необходимо установить значение места, где происходило действие сна. Почему-то из всех районов Калуги бессознательное выбрало для действия именно Тайфун, а в мире сновидений ничего случайным не бывает. Покопавшись в памяти, я вспомнил – там живёт моя первая любовь, отношения с которой закончились для меня крайне драматично. Она представляла первый образ моей анимы, и, следовательно, само место действия можно определить как «мир моей анимы». Причем это достаточно ранняя Анима, которая давно ушла в бессознательное. Как мы знаем, одной из самых важных функций Анимы является функция психопома, проводника. Однако она обретает эту функцию только после того, как Эго, сознание приложит массу усилий к преодолению собственных неврозов и достигнет понимания уровня личной тени. В сновидении этот район является «закрытым», «запретным», то есть те чувства, которые были мною некогда пережиты, блокируются изо всех сил. Однако проникновение в запретные районы всегда дает новые возможности. Весь дальнейший сюжет достаточно сильно напоминает сюжет фильма Тарковского «Сталкер». Появление телепорта, кстати, прямо около дома моей первой любви, говорит о том, что активное взаимодействие с Анимой позволило пробить ход между сознанием и бессознательным.
Таким образом, благодаря сну мы восстановили часть сложной психической динамики, посредством которой начинает пробиваться ось между сознанием и бессознательным. В некотором смысле данное сновидение является первым опытом столкновения с Самостью в чистом виде, и бессознательное предупреждает об опасности злоупотребления этим опытом. Пока в исследовании бессознательного тебя ведёт интерес, любопытство и инстинкт индивидуации – ты защищён и даже получаешь сверхспособности (которые, как знает всякий, кто соприкасался с Самостью, являются не метафорой сновидения, а объективным психическим фактом), но стоит начать злоупотреблять ими и использовать на реализацию инфантильных желаний – расплата будет неизбежной. Ключевой принцип взаимодействия сознания и бессознательного можно выразить следующий фразой: «Сними шляпу, поклонись до земли, но ни в коем случае не вставай на колени».
Часто бывает так, что по одному сну сложно сказать что-то определённое, и необходимо проследить цепочку сновидений. Серии сновидений на определённой временной последовательности особенно хороши для понимания внутренней динамики сновидца. Наблюдая за снами, мы можем составить впечатление о главных внутренних персонажах, действующих в психике, и о природе его конфликта.
Существует некоторый список наиболее распространенных мотивов сновидений, которые в большинстве случаев имеют примерно один смысл. Хочу сразу предупредить, что типические сновидения в некоторых случаях могут нести и другое значение – в зависимости от деталей сновидения интерпретация может значительно варьироваться. Однако есть некоторая азбука сновидений, которую стоит знать. Допустим, сновидения об участии в военных действиях могут означать активность тени. Чтобы понять суть такого сновидения, необходимо как можно подробнее выяснить у сновидца, какие именно качества носит в себе противоборствующая сторона. Например, одному ярко выраженному интроверту часто снилась война России и Америки. Америка – страна денег и бизнеса, где предприимчивость доведена до крайности и превращается в одержимость успешностью, а экстравертная установка доведена до полного абсурда. Очевидно, что активная тень готовилась к прорыву, и, как показало время, это предположение оказалось верно.
Также на мотив тени указывает и тема преследования сновидца враждебной фигурой того же пола. Эта тема отличается от темы войны тем, что происходящее является более близким к сознанию и более локальным психическим процессом. Бессилие против агрессивного нападающего может говорить и о вытесняемой агрессии и перфекционистских установках сознания, ориентированного на суперэго. Так же на перфекционизм указывают сновидения, где тень предстаёт в образе чего-то очень грязного и омерзительного – читая сны викторианских дам, трудно не содрогнуться от омерзения. Участие животных в сновидении говорит, что конфликт происходит не столько в сфере идей и концепций, сколько в инстинктивной сфере – инстинкт проявляется в своём изначальном виде. Кошка в большинстве вариантов будет представлять сексуальность, волк – агрессию, корова – инертность сознания. Народные присказки крайне метко определяют символическое значение тех или иных животных, и нам вовсе не обязательно заглядывать в словарь символов, чтобы понять, что лиса олицетворяет скорее всего животную хитрость.
Распространенным мотивом в сновидениях является смерть сновидца. В большинстве случаев подобные сны можно интерпретировать как позитивный знак грядущего радикального преобразования, трансформации личности. Даже в картах Таро 13 аркан Смерть крайне редко предстает как смерть физического тела – напротив, речь идёт, как правило, о радикальной трансформации и изменениях в судьбе данного индивида. Незадолго до главного переживания в своей жизни – пробуждения кундалини, мне приснился следующий сон:
«Я нахожусь в том же районе дачи и понимаю, что пришло время смерти. Я знаю, что дачный домик – это нечто вроде газовой камеры, и как только я войду в него, будет пущен смертельный газ. Я вхожу в дом с чувством священного ужаса. Всё моё существо готово выбежать, но я из последних сил сдерживаюсь, ибо «предначертанное должно исполнится». Я ощущать поступление газа как приход своей смерти. Я чувствую, как немеет тело, как перед глазами появляются разные цвета радуги, мне становится ясно – всё кончено, пути назад нет, сознание начинает растворяться в потоке. В тот миг, когда растворение кажется полным, я просыпаюсь».
Важно, что смерть в этом сне всецело добровольная и служит некоему высшему процессу. Когда речь идёт об искусственной, принудительной смерти, трансформация может быть не так приятна и даже принудительно навязана бессознательным сопротивляющемуся, консервативному сознанию.
Достаточно сложной темой в сновидениях является секс. Мотив секса имеет огромное поле значений и в меньшинстве случаев является прямым указанием нереализованного сексуального желания. Принято считать, что секс в сновидении указывает на объединение, интеграцию с какой-то частью своей души, но опыт говорит, что это не всегда так.
А вот полёты в снах в большинстве своём имеют именно сексуальную подоплёку, но когда речь идёт о сложном сюжетном сне, где полёт является лишь одним из эпизодов, то столь категорично говорить не стоит.
На мотив инфляции указывают сновидения с кражей, нехваткой денег на жизненно нужную покупку, сдуванием того, что вначале казалось великим (например, мерседес вдруг превращается в игрушечную машину). Вопреки распространенному мнению, инфляция является неизбежной теневой стороной развития и расширения поля сознания. Юнг говорил: «Войти в бессознательное и избежать инфляции так же невозможно, как войти в море и не намокнуть». Однако одержимость инфляцией грозит обратным процессом и возвращением на ту же точку, с которой начинался путь самопознания. Переживая инфляцию, нужно найти в себе силы хотя бы частью своего я оставаться отстранённым наблюдателем процесса, стараясь сохранить объективное видение.
Один из самых распространенных мотивов сновидений – опоздание на поезд и сдача экзамена, который был давно сдан (или не сдан) в прошлом. Такие сны говорят, что сновидец живёт ниже своего потенциала и недоволен своим положением по жизни. Что-то нужно срочно менять, говорят такие сны со всей убедительностью. Так же они могут означать невозможность расстаться с детством, «уехать от него во взрослую жизнь».
Плохо, если действие сновидений происходит в декорациях давно оставленных мест: пейзажи детства, квартиры, с которых вот уже десять лет как переехали, и всё тому подобное. Это говорит о том, что вы во многом остаетесь инфантильны (либо в данной жизненной ситуации регрессировали) и не можете расстаться со своим прошлым.
Распространенной темой сновидений является смерть кого-то из близких и друзей. Фрейд интерпретировал это как подсознательное желание смерти, но, на наш взгляд, это грубое упрощение. Смерть близких означает потерю значимости данного человека для вас (распространенное выражение – «он умер для меня») либо напротив, слишком сильную на этом человеке зацикленность (что бессознательное пытается скомпенсировать).
Мы ни в коем случае не должны отказываться от разбора сна, даже самого типичного – в любом обычном сне могут вскрыться совершенно неожиданные глубины, которые могут привести сновидца к инсайту.
Напоследок я приведу пару примеров из своего опыта, когда сновидения оказываются предсказывающими реальные события. Первый пример был на заре моего анализа у Сергея. Я увидел во сне своего старого знакомого по кличке SS . Уже это показалось мне любопытным, ибо он никогда не был для меня эмоционально значимым – ни в позитивном, ни в негативном смысле. Так вот, мне снилось, что этот самый SS познакомил меня с новой компанией откровенных хулиганов. И во сне, наслаждаясь хаосом в чьём-то доме, я очень боялся, что в компании появится некий Андрей, и все узнают о моём прошлом.
Юмор в том, что буквально через неделю сон сбылся почти до буквы. Мне позвонил SS и пригласил в компанию, которая называлась “Генсек». Это была тусовка, где некий Владимир, играющий сверхтяжелый металл, вознамерился на основе своей музыки, явно переоценив собственную харизму, объединить всех неформалов города. Атмосфера на его собраниях была в точности такая, как в этой компании в сновидении. Более того, сбылась и вторая часть сна – скоро в этом кругу общения оказался Андрей и изрядно подпортил мне крови.
Однако не стоит на основе своих сновидений каждый раз пытаться предсказывать. Прежде всего, сновидение отражает психологический процесс, и если, согласно закону всесвязности, этот процесс будет отыгран вовне, вы сами распорядитесь этим результатом. Сны – это точка опоры, поняв которую, можно перевернуть себя.
Твое видение станет ясным,
только если ты сможешь
заглянуть в свое сердце.
Кто смотрит наружу —
видит лишь сны.
К.Г.Юнг
Основатель аналитической психологии — швейцарский психиатр Карл Густав Юнг — в своих работах успел оставить ряд ценных результатов по исследованию сновидений.
Центром концепции Юнга является учение об архетипах — моделях, которые управляют бессознательными процессами человека. Они представляют собой глубинные слои бессознательного, которые включают в себя не только опыт одного конкретного человека, но информацию поколений, эпох, являются общечеловеческими образами. Именно архетипы, согласно утверждению Юнга, являются двигателями творческих импульсов человека и составляют основу снов.
Поскольку архетипы являются очень сложно осознаваемыми структурами, то принять их в буквальном смысле сознание неспособно. Зато они имеют возможность воплотиться через образы сновидений. В ритуальных и обрядовых культурах архетипы проявляли себя в трансовых состояниях личности. Современный городской житель, удаленный от ритуала, может ощущать их во снах.
Функции и виды сновидений
Сны, согласно концепции Юнга, не бессмысленный набор картинок и звуков. Они выполняют важные функции:
- снимают эмоциональное напряжение, позволяя человеку во сне пережить чувства, которые он в реальной жизни по тем или иным причинам в себе блокирует;
- развивают психические функции, расширяют спектр возможностей сознания и осознания.
Но источником сновидений не стоит считать лишь жизненный опыт человека. Поскольку личность является членом коллектива, нации, расы, она может получать сигналы коллективного порядка, которые конкретно сновидцу могут показаться чуждыми. В таких случаях, как считал Юнг, в человеке пробуждается коллективная память. Толковать эти образы можно, только зная то значение, которое они имеют в среде, их породившей.
Персонажи снов в рамках юнгианской концепции
Во сне человек получает информацию с помощью символов — знаковых образов с определенным «зарядом». У каждого символа есть много слоев из значений, поэтому понять его можно на разных уровнях. При этом во сне неизбежно проявляются главные персонажи коллективного бессознательного, которые являются архетипами.
Эго
Эго представляет собой образ «я» во сне. Эго-персонаж во сне ведет себя, как правило, по схожим со сновидцем моделям.
Персона
Персона, или маска — это образ человека, каким он себя представляет в социуме. Через сон этот архетип проявляет себя в одежде, косметике, имиджевых атрибутах.
Тень
Архетип Тени связан с вытесненными чертами личности, которые она не хочет принимать в себе или не может отыскать в себе, и поэтому очень бурно реагирует на их проявление в окружающих. Во сне Тень проявляется через предметы черного цвета, животных с темной шерстью, персонажей в черной одежде. По сути это все вытесненное, теневой инстинкт человека.
Анима и Анимус
Эти архетипы воплощают женские и мужские переживания личности в себе, выражают внутреннее восприятие мужчиной женского начала и женщиной мужского начала. Во сне их проявление может отражать отношение с противоположным полом в реальности.
Самость
Самость — наиболее насыщенный, многослойный и сложный архетип. Он выражает глубину духовной традиции, к которой принадлежит человек. Во сне архетип проявляется через атрибутику и символику именно этой духовной традиции: мандалы, святых, духов, космических кораблей. Общим для таких образов являются круглые или четверичные очертания.
Методика толкования снов по Юнгу
В отличие от своего учителя Фрейда Юнг не считал, что сон — это простой шифр, выражающий неосуществленные и запретные желания. Это была слишком упрощенная, по его мнению, позиция. Для Юнга сон являлся манифестацией бессознательного, его чистым языком.
Если Фрейд предлагал толковать сновидения и искать ассоциации к каждому образу-символу, то у Юнга был другой подход: конкретный образ из сновидения необходимо дополнить всеми возможными аналогиями и из личной жизни сновидца, и из жизни его культурной и духовной среды. То есть к индивидуальному прочтению сна Юнг предлагал добавить компонент коллективной интерпретации.
В этом процессе особенно полезной оказывается мифология, которая сама разговаривает на языке символов. Самыми важными снами Юнг считал те, где проявляет себя архетип Самости. Их он называл «большими» снами. В них человек получает духовное руководство, которое исходит из самого центра бытия. Такие сны нередко связываются с чувствами максимального ужаса или восторга.
Юнг предлагал два подхода к анализу снов:
- объективный (каждый образ, персонаж сна соотносится с реалиями жизни сновидца);
- субъективный (каждый образ является частью самого сновидца, элементом его души).
Субъективный подход на первых этапах анализа сложно принять, так как не каждый человек готов принять свои негативные импульсы. По Юнгу, при субъективном подходе убийца во сне является выражением деструктивных импульсов самого человека. Гештальт-терапевты позднее расширили этот подход, и каждый предмет во сне предлагали рассматривать в качестве отражения аспектов личности сновидца.
Самый главный сон: обретение самости
Интерес к снам у Юнга появился не случайно. Его самому на протяжении долгих лет снился эпизод со схожим сюжетом, который каждый раз проигрывался по одинаковому сценарию. Герой сна нес в руке горящую свечу и шел навстречу сильному урагану. За героем следовал темный силуэт, от которого в ужасе приходилось уходить все быстрее. Главным во сне оказывалось желание сохранить огонь свечи, пройти через все опасности.
Этот сон Юнг рассматривал как символическое отражение процесса индивидуации — процесса обретения человеком самого себя, своего центра личности. Только сохранив этот символический огонь свечи, человек сможет установить баланс между сознательным и бессознательным, уравновесить две стороны своей личности, прийти к гармонии.
Карл Густав Юнг (1875 - 1961) - швейцарский психиатр, основоположник одного из направлений глубинной психологии - аналитической психологии.
В своих трудах Юнг охватил широкий спектр философско-психологической проблематики: от традиционных для психоанализа вопросов терапии нервно-психических расстройств до глобальных проблем существования человека в обществе, которые рассматривались им сквозь призму собственных представлений об индивидуальной и коллективной психике и учения об архетипах.
Карл Юнг не разделял концепцию Зигмунда Фрейда, обрисованную в трактате «Толкование сновидений», что сновидения являются «шифром», кодирующим запретные импульсы полового влечения, репрезентацией неосуществленных желаний, считая такой взгляд упрощенным и наивным. На самом деле сновидение, писал Юнг, является «прямой манифестацией бессознательного» и только «незнание его языка мешает понять его послание».
В целях толкования сновидений, в отличие от Фрейда, Юнг призывал сновидца не «убегать в свободные ассоциации», но сосредоточиться на конкретном образе сновидения и дать ему как можно больше аналогий. Юнг считал, что метод свободных ассоциаций позволяет выявлять лишь личные (индивидуальные) ассоциации сновидца, группирующиеся вокруг комплексов (что Юнг доказал экспериментально), но не дает приблизиться к смыслу самого сновидения.
Я позволил себе углубиться в проблему происхождения жизни, проживаемой нами во сне, поскольку именно на этой почве обычно произрастает большинство символов. К сожалению, сны нелегко понять. Как я уже отмечал, сон совсем не похож на историю, рассказанную бодрствующим разумом. В повседневной жизни мы думаем, прежде чем сказать, выбираем, как лучше сказать, стараемся, чтобы наши реплики были к месту. Воспитанный человек, например, постарается не употребить двусмысленную метафору, чтобы не исказить впечатление от своих слов. Сны же скроены из другого теста. Во сне на нас наваливаются образы, кажущиеся противоречивыми и смешными, чувство времени утрачивается, обычные вещи могут стать захватывающими или угрожающими.
Может показаться странным, что подсознательное мышление распоряжается своим содержимым совсем не упорядоченным образом, который, казалось бы, является привычным для нашего бодрствующего, дневного образа мыслей. Любой, кто попробует вспомнить, что ему приснилось, обнаружит это различие, являющееся одной из главных причин, почему нам обычно так трудно понять свои сны. С точки зрения обычного опыта, приобретенного в бодрствующем состоянии, они не имеют смысла; поэтому мы склонны либо пренебречь ими, либо признать, что их содержание ставит нас в тупик.
Сказанное выше будет более понятно, если принять во внимание, что наши мысли, с которыми мы имеем дело в нашей будто бы упорядоченной сознательной жизни, вовсе не такие уж четкие, как нам хотелось бы думать. Напротив, чем ближе мы с ними знакомимся, тем более расплывчатым становится их смысл (и эмоциональное значение для нас). Ведь все, что мы увидели или испытали, может опуститься ниже порога сознания, то есть в подсознание. И даже те мысли, что мы удерживаем в сознании и которыми можем манипулировать по желанию, приобретают в подсознании каждая свой индивидуальный оттенок, сопровождающий их всякий раз, когда мы к ним обращаемся. Наши осознанные впечатления быстро окрашиваются их подсознательным значением, имеющим для нас реальный смысл, несмотря на то, что мы не осознаем его существования или характера его взаимодействия с обычным значением.
Разумеется, эти оттенки психического восприятия различны у разных людей. Каждый из нас индивидуально воспринимает абстрактные или общие понятия, и, соответственно, каждый по-своему интерпретирует и применяет их. Когда я использую в разговоре термины «государство», «деньги», «здоровье» или «общество», я предполагаю, что мои собеседники понимают их более или менее так же, как и я. В этом «более или менее» вся соль. Любое слово имеет чуточку отличающееся значение у разных людей, даже если они одного культурного уровня. Так происходит, потому что общее понятие, пройдя через призму индивидуальности, трактуется и применяется каждым слегка по-своему. Отличия в трактовке, разумеется, возрастают, когда социальный, политический, религиозный или психологический опыт собеседников значительно разнится.
До тех пор, пока понятие исчерпывается своим названием, вариации в его понимании почти не ощутимы и не имеют практического значения. Однако, как только оно требует точного определения или тщательного объяснения, то появляются самые невероятные трактовки, и не только в чисто интеллектуальном понимании термина, но особенно в его эмоциональной окраске и способе применения. Как правило, эти различия являются неосознаваемыми и таковыми остаются.
Казалось бы, подобные различия можно было бы отбросить как излишние и преходящие нюансы, имеющие мало общего с будничными потребностями. Однако сам факт их существования показывает, что даже самое обыденное содержимое сознания имеет оттенок приблизительности. Даже тщательнейшим образом сформулированные философские или математические понятия, не имеющие, по нашему убеждению, иного содержания, чем вложенное нами, на самом деле наделены более широким значением, чем мы предполагаем. Это – психическое явление, и как таковое оно познаваемо не полностью. Даже числа, используемые при счете, и те представляют из себя нечто большее, нежели мы думаем. Они несут еще и мифологическую нагрузку (а пифагорейцы обожествляли их), о чем мы, конечно, не задумываемся, складывая или перемножая их.
Если сказать коротко, то у каждого понятия, имеющегося в нашем сознательном мышлении, есть свое ассоциативное соответствие в психике. Ассоциация, соответствующая понятию, может быть более или менее яркой (в соответствии с важностью этого понятия для нашей индивидуальности или в увязке с другими идеями и даже комплексами нашего подсознания) и может изменять «обычный» смысл понятия. Временами – при смещении под порог сознания – этот смысл значительно видоизменяется.
Подсознательные аспекты всего, что случается с нами, играют, как может показаться, весьма малую роль в нашей повседневной жизни. Однако они очень важны для психологов при анализе снов – языка подсознания – и являются, в сущности, зародышами-невидимками наших осознанных мыслей. Вот почему обычные вещи или мысли во сне могут оказывать на нас мощное психическое воздействие. Нам снится всего лишь запертая комната или ушедший поезд, а мы просыпаемся в тревоге.
Приснившиеся образы обычно всегда ярче и живее, чем аналогичные понятия и впечатления в жизни. Одна из причин здесь в том, что во сне может открываться подсознательное их значение. Когда мы сознательно мыслим, мы ограничиваем себя рамками рационального – тем самым заставляя тускнеть любые слова, ибо мы лишим их большинства присущих им психических ассоциаций.
Я припоминаю один свой сон, который мне трудно было истолковать. Мне снилось, что какой-то человек пытается зайти мне за спину и запрыгнуть на меня. Я не был с ним знаком в реальной жизни, хотя знал, что он как-то раз подхватил одну из моих фраз и переиначил ее, изменив смысл на гротескно противоположный. Я никак не мог уловить связь между этим фактом и попытками возникшего во сне человека взгромоздиться на меня. Вместе с тем, в моей профессиональной практике часто происходило искажение моих слов – так часто, что я перестал даже рассуждать, стоит ли обижаться. Вообще-то, неплохо бы сознательно контролировать свои эмоции – как я вскоре понял, в этом и заключался урок сна. Здесь оказалось зрительно обыграно австрийское простонародное выражение «Du kannst mir auf den Buckel steigen» («Хоть на закорки мне залезь»), достаточно обычное в разговоре и означающее: «Мне все равно, что ты обо мне говоришь». Его американский эквивалент, который вполне мог бы присниться так же наглядно, гласит «Искупайся-ка в озере».
Можно сказать, что этот сон был символическим, ибо он не прямо показал ситуацию, а использовал для выражения сути метафору, поначалу мне не доступную. Подобные случаи (а они не редкость) не означают какой-то преднамеренной маскировки со стороны сна дело здесь в нашем малом умении понимать эмоционально заряженный, образный язык. Повседневность требует от нас точности и четкости в формулировании слов и мыслей, и мы научились обходиться без фантазии с ее приукрашиванием действительности, утратив тем самым качество восприятия, присущее нашим первобытным предкам. Почти поголовно мы перепоручили подсознанию все необыкновенные психические ассоциации, порождаемые вещами или идеями. Первобытный же человек, напротив, знает их психические аналоги и поэтому наделяет зверей, растения, камни силой и качествами, которые для нас непонятны и неприемлемы.
Обитатель африканских джунглей, например, видя днем ночное животное, знает, что на самом деле это деревенский шаман, временно принявший такое обличье. Он может также посчитать зверя «лесной душой» или духом предков одного из своих соплеменников. Какое-нибудь дерево может иметь для дикаря жизненно важное значение. Он будет считать его имеющим душу и голос и ощущать связь между своей и его судьбой. В Южной Америке в некоторых племенах индейцы считают себя красными попугаями ара, хотя и вполне понимают, что перья, крылья и клювы у них отсутствуют. Дело здесь в том, что в мироощущении первобытных людей вещи не имеют таких отчетливых границ, как в нашем «рациональном» обществе.
То, что психологи называют «психическим родством» или «мистическим участием», ушло из нашего вещного мира. Однако именно этот ореол подсознательных ассоциаций придавал столь красочный и волшебный вид первобытному миру. Мы утратили это ощущение до такой степени, что не узнаем его, сталкиваясь с ним. Для нас они сокрыты под порогом сознания, а при случайном их появлении мы считаем, что это какая-то ошибка.
Ко мне неоднократно обращались за советом воспитанные и образованные люди, чьи сны, фантазии и видения были столь необычайны, что глубоко шокировали их. Все они считали, что человек в здравом уме не может испытывать подобных ощущений и что видения могут являться только лицам с патологическими расстройствами. Один теолог как-то сказал мне, что видения Иезекииля были лишь симптомами подступающей смерти, а «голоса», услышанные Моисеем и пророками, – галлюцинациями. Можете себе представить, какой панический ужас он испытал, когда нечто подобное «спонтанно» произошло с ним самим. Мы настолько привыкли к очевидно рациональной структуре нашего мира, что едва можем себе представить происшествие, не укладывающееся в рамки здравого смысла. Первобытный же человек при возникновении такой исключительной ситуации не стал бы сомневаться в своих умственных способностях, а подумал бы о фетишах, духах или божествах.
Вместе с тем, эмоции у нас те же. Более того, опасности, подстерегающие нас в нашей далеко шагнувшей вперед цивилизации, могут быть пострашнее, чем приписываемые в свое время демонам. Позиция современного человека иногда напоминает мне психически нездорового пациента, лечившегося в моей клинике, тоже врача по специальности. Как-то утром я спросил его, как он себя чувствует. Он отвечал, что провел замечательную ночь, дезинфицируя небеса хлоридом ртути. Хотя он очень дотошно проводил санитарную обработку, следов Бога обнаружить не удалось. Это невроз, а может, и что-нибудь похуже. Вместо Бога или «страха Господня» мы сталкиваемся с неврозом беспокойства или какой-то фобией. Эмоция не изменилась, но ее объект сменил название и содержание в худшую сторону.
Я припоминаю одного преподавателя философии, пришедшего ко мне за консультацией по поводу своей канцерофобии. Он был убежден, что у него злокачественная опухоль, несмотря на то, что десятки рентгенограмм не показывали ничего подобного. «О, я знаю, что на снимках пусто, – говорил он обычно, – но ведь могло бы и появиться?» Что привело его к этой идее? Очевидно, страх, возникший не от зрелого размышления. Неожиданно пришедшая мысль о смерти поборола все доводы рассудка и овладела им, и сила ее была такова, что он не смог воспротивиться.
Этому образованному человеку было гораздо сложнее признать, что произошло, чем, например, дикарю решить, что его преследует дух умершего. Вредоносное воздействие сил зла в первобытном обществе допускается хотя бы как гипотеза. Человеку же нынешней цивилизации допустить, что его проблемы вызваны всего-навсего шалостями воображения – это на грани инфаркта. Первобытная «одержимость» не исчезла – она такая же, как всегда, лишь трактуется более разнообразно и непримиримо.
Я сравнил современного и первобытного человека по нескольким подобным показателям. Как будет показано далее, такие сравнения очень важны для понимания как способности человека к генерированию символов, так и роли сновидений в их изъявлении. Оказывается, многие сны являют образы и ассоциации, аналогичные первобытным идеям, мифам и ритуалам. Фрейд назвал такие образы, встречающиеся в сновидениях, «останками древности». По Фрейду, получается, что это элементы психики, веками сохраняющиеся в человеческом разуме. Описанный подход характерен для тех, кто считает подсознание эдаким аппендиксом сознания (или, образнее, бачком-накопителем для отходов, вырабатываемых сознанием).
Последующие исследования привели меня к мысли, что описанный подход лишен оснований и должен быть отвергнут. Я обнаружил, что ассоциации и образы такого рода составляют неотъемлемую часть подсознания и присутствуют в сновидениях любого человека, будь он образован или безграмотен, умен или глуп. Их вовсе нельзя отнести к не имеющим жизни и смысла «останкам». Они до сих пор действуют и имеют особую ценность как раз из-за своей долгой «истории» (эта тема раскрыта д-ром Хендерсоном в следующей главе). Они образуют мост между присущими нам сознательными способами выражения мыслей и более примитивными, но и более яркими и образными, формами самовыражения. Эта промежуточная форма воздействует непосредственно на чувства и эмоции. «Исторические» ассоциации связуют таким образом рациональный мир сознательного и первобытный мир инстинктивного.
Я уже обращал внимание на интересный контраст между «контролируемыми» нами мыслями в бодрствующем состоянии и изобилием образов в сновидениях. Имеется еще одна причина такого различия: многие идеи, используемые нами в цивилизованной жизни, утратили свою эмоциональную энергию. Мы ими пользуемся в разговоре, сдержанно реагируем на их употребление другими – но особенно глубокого впечатления они не производят. Нужен другой подход, чтобы они «дошли» до нас с силой, достаточной для изменения наших взглядов и поведения. Этим и занимается «язык сновидений», символика которого настолько заряжена психической энергией, что мы не можем не обратить на нее внимания.
Одна дама, например, славилась своей глупостью, предрассудками, упрямством и неприятием логических рассуждении. Ей можно было доказывать что-нибудь весь вечер без малейшего результата. Ее сновидения, однако, использовали другой подход, чтобы овладеть ее вниманием. Однажды ей приснилось, что ее пригласили на важный прием. Хозяйка дома приветствовала ее словами: «Как приятно, что вы смогли прийти. Все ваши друзья уже собрались и ждут вас». Затем ее подвели к дверям, но открыв их, она вошла в… коровник!
Язык этого сна достаточно прост, чтобы быть понятным и тупице. Хотя сначала пациентка, увидевшая сон, не восприняла его «соль», ибо она слишком задевала ее самолюбие, впоследствии «посыл» сновидения дошел-таки по назначению и был понят, поскольку не оставалось сомнений, что сон высмеивал ее собственные недостатки.
Подобные послания от подсознания имеют большее значение, чем мы предполагаем. В нашей сознательной жизни мы подвергаемся различного рода влияниям. Другие люди стимулируют или подавляют нас, события на работе или в гостях нас отвлекают. Вещи такого рода толкают нас на не свойственные нам действия. Отдаем ли мы себе в этом отчет или нет, но они безусловно воздействуют на наше сознание, практически беззащитное от их влияния. Это особенно актуально для людей с экстравертной психикой, чье восприятие мира направлено по преимуществу на внешние объекты, а также для тех, кто мучается от чувства собственной неполноценности.
Чем сильнее сознание подвергается влиянию предрассудков, ошибочных мнений, фантазий и инфантильных желаний, тем шире имеющаяся в нем пропасть, ведущая к невротической диссоциации и к большей или меньшей неестественности жизни, далекой от здоровых инстинктов, от природы и истины.
Общая функция сновидений заключается в восстановлении нашего душевного равновесия. Нам снится именно то, что требуется для тонкой регулировки психического баланса. Я называю это вспомогательной или компенсаторной функцией сновидений в нашей психической самонастройке. Теперь понятно, почему людям, мыслящим нереально, имеющим завышенное самомнение или планирующим грандиозные прожекты без опоры на реальные возможности, снятся полеты или падения. Такие сны компенсируют ущербность их личности, предупреждая в то же время об опасности следования такой практике. Если предупреждения сна не принять во внимание, может произойти реальный несчастный случай: падение с лестницы, например, или авария на дороге.
Помню один случай с мужчиной, безнадежно запутавшимся в каких-то темных делах. Как своего рода отдушина, у него выработалась почти болезненная страсть к опасным альпинистским восхождениям. Он пытался тем самым «подняться выше самого себя». Однажды ему приснилось, что с вершины горы он делает шаг в пустоту. Услышав его рассказ, я сразу же увидел грозившую ему опасность и постарался довести это предупреждение до пациента, убеждая его поберечь себя. Я даже сказал, что этот сон предвещает ему гибель в горах. Он не послушался. Через полгода он «шагнул в пустоту». Гид-проводник видел, как они с другом спускались по веревке через трудное место. Друг нашел выступ для ноги на краю скалы, мой пациент спускался следом за ним. Неожиданно он отпустил веревку, рассказывал проводник, и как будто прыгнул. При этом он упал на друга, оба сорвались и разбились насмерть.
Другой типичный случай связан с женщиной, самодовольство которой не знало границ. Она буквально лопалась от спеси в повседневной жизни, однако сны ее были шокирующими и напоминали о различных неблаговидных ситуациях в прошлом. Когда они были мной обнаружены, пациентка с негодованием отказалась признать что-либо подобное. Тогда ее сны стали наполнять намеки на опасность, подстерегающую ее во время прогулок по лесу. (Обычно она гуляла там одна, предаваясь сентиментальным воспоминаниям). Я понял, что ей угрожает, и неоднократно предупреждал, но безрезультатно. Вскоре во время одной из таких прогулок на эту женщину набросился сексуальный маньяк. Если бы не помощь услышавших ее крик прохожих, она бы не осталась в живых.
Никакого волшебства здесь нет. Сны женщины подсказали мне, что она втайне жаждала испытать нечто подобное – так же, как и альпинист, подсознательно искавший окончательного решения своих сложных проблем. Разумеется, никто из них не ожидал, что цена за это окажется непомерно высока: несколько переломов у одной, жизнь – у другого.
Таким образом, сны могут иногда предвосхищать определенные ситуации задолго до того, как они произойдут. Это не обязательно чудо или некая форма предзнания. Многие кризисы в нашей жизни имели долгую неосознанную предысторию. Мы приближаемся к ним шаг за шагом, не ведая о накапливающихся опасностях. Однако то, что мы упускаем из виду, часто воспринимается подсознанием, которое может передать информацию посредством сновидений.
Сны неоднократно могут предупреждать нас подобным образом, хотя почти так же часто случается, что они не делают этого. Поэтому не стоит полагать, что некая благожелательная рука время от времени удерживает нас от опрометчивых поступков. Если дать позитивную формулировку, это скорее похоже на благотворительную организацию, иногда проводящую свои акции, а иногда и нет. Таинственная «рука» может даже направить нас к гибели: сны иногда оказываются западней или похожи на нее. Случается, они ведут себя, как дельфийский оракул, предсказавший царю Крезу, что когда он перейдет реку Галис, то разрушит великое царство. Лишь потерпев сокрушительное поражение в битве, состоявшейся после переправы, он понял, что оракул имел в виду его собственное царство. К снам непозволительно относиться легковесно, ведь они – порождение духа, который ближе не к человеку, а к природе, ее дуновению; это дух прекрасного, благородного, но и жестокого божества. Чтобы описать этот дух, нам надо углубиться скорее в древние мифы или басни первобытного леса, чем в сознание современного человека. Я не отрицаю, что эволюция цивилизованного общества дала нам великие обретения, но получены они были ценой огромных потерь, масштаб которых мы едва ли начинаем различать. Одной из целей, которыми я руководствовался при сравнении первобытного и цивилизованного состояний человека, было подведение итогов этих достижений и потерь.
Первобытный человек был значительно более управляем инстинктами, чем его «рационально мыслящий» современный потомок, научившийся «контролировать» себя. В этом процессе обретения цивилизованности мы все более отделяли сознание от глубоко лежащих инстинктивных слоев нашей психики и, в конечном счете, от соматической основы психики. К счастью, мы не утратили эти первичные инстинктивные слои – они остаются частью подсознания, хотя и могут выражать себя лишь в образах сновидений. Эти инстинктивные проявления – которые и узнаешь-то не всегда из-за символического характера – играют ведущую роль в том, что я назвал компенсаторной функцией сновидений.
Для стабильного функционирования разума и психологического здоровья необходимо, чтобы подсознание и сознание были неразрывно связаны между собой и действовали скоординированно. Если связь рвется или «диссоциируется», происходит психологическое расстройство. В этом плане символика сновидений играет роль курьера, передающего послания от инстинктивных к рациональным частям разума. Расшифровка этих символов обогащает оскудевшие возможности сознания, оно учится вновь понимать забытый язык инстинктов.
Разумеется, люди не могут не ставить под сомнение эту функцию, поскольку символы сновидений очень часто не воспринимаются или не понимаются. В повседневной жизни понимание снов часто считается излишним. Я обнаружил яркую иллюстрацию этого в одном первобытном племени в Восточной Африке. К моему изумлению, все его жители утверждали, что не видят снов. Тем не менее, я вскоре обнаружил, поговорив с ними на другие темы, что сны им все-таки снятся, но они не считают их чем-то важным. «Сны обычного человека ничего не значат», – сказали они мне. Эти люди думали, что только сны вождей и знахарей имеют значение – и особенно те, что касаются благосостояния племени. Единственная незадача заключалась в уверениях и вождя, и знахаря в том, что им больше не снятся значительные сны. По их словам, это совпало с приходом в страну англичан. С тех пор функция «великих сновидений», управлявших до этого поведением племени, перешла к районному комиссару – английскому офицеру, поставленному над ними.
Когда жители племени признали, что видят-таки сны, хотя и считают их бессмысленными, они повели себя, как современный человек, думающий, что сны не имеют для него значения, поскольку он их не понимает. Однако даже цивилизованный человек иногда может обратить внимание на то, что сон (даже не оставшийся в памяти) может повлиять на его настроение в лучшую или худшую сторону. Его содержание было «воспринято», хотя и подсознательно. Так обычно и происходит. Только в редких случаях, когда сон особенно выразителен или регулярно повторяется, мы приходим к мнению, что неплохо было бы его истолковать.
Самое время предупредить теперь об опасности легкомысленного или некомпетентного анализа сновидений. Состояние ума некоторых людей настолько разбалансировано, что интерпретация их снов может быть чрезвычайно рискованным делом. В таких случаях усиливается ограниченность сознания, отсеченного от своей иррациональной или «безумной» половины – подсознания, и нельзя сводить их вместе, не приняв специальных мер предосторожности.
Обобщая, можно сказать, что верить сонникам крайне неразумно. Ни один встречающийся во сне символ нельзя отделять от личности его увидевшего, поэтому ни один сон не может быть истолкован прямо и однозначно, как это делает энциклопедический словарь, разъясняя понятие за понятием. У каждого человека столь индивидуален метод компенсирующего и дополняющего воздействия подсознания на сознание, что нельзя быть уверенным в том, что сны и их символика вообще поддаются классификации.
Верно, с другой стороны, что бывают типичные и часто встречающиеся сны и отдельные образы (я предпочел бы называть их «сюжетами»), в которых, например, вы падаете, летаете, или вас преследуют дикие звери или враждебно настроенные люди, или вы оказываетесь в общественном месте не до конца одетым или одетым абсурдно, опаздываете или теряетесь в бурлящей толпе, сражаетесь бесполезным оружием или вообще без оного, бежите изо всех сил, никуда не попадая. Типично инфантильный сюжет – это сон о превращении в лилипута или в великана, или и то и другое попеременно – как в «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэррола. Вместе с тем, хочу еще раз подчеркнуть, что эти сюжеты следует обязательно рассматривать в контексте конкретного сна, а не как некие ключи к разгадке с раз и навсегда заданным значением.
Отдельно стоит рассмотреть повторяющиеся сны. Были случаи, когда один и тот же сон снился человеку с детства и до зрелых лет. Это явление обычно означает попытку исправить конкретный дефект в мировоззрении спящего. Иногда такие сны возникают после психологической травмы, вызвавшей предубеждение к чему-либо. Бывает, они указывают на какое-то важное событие в будущем.
Меня самого в течение нескольких лет посещал сон, в котором я находил в своем доме незнакомые помещения. Иногда это были покои, где жили мои давно умершие родители. У отца, к моему удивлению, я обнаружил во сне лабораторию, где он изучал сравнительную анатомию рыб, а у матери – гостиничные комнаты, сдававшиеся смахивавшим на привидения посетителям. Обычно крыло дома, предназначавшееся для гостей, представляло собой древнее, отмеченное печатью времени сооружение – давно забытое, хотя и принадлежащее мне по наследству. Мебель там была антикварной и весьма занятной, а в конце этой серии снов я нашел старую библиотеку с неизвестными мне книгами. Наконец, в последнем сне я открыл одну из книг и увидел чудесные иллюстрации, изобилующие чарующей символикой. Я проснулся, но мое сердце еще взволнованно билось от восторга.
Несколькими днями ранее этого заключительного сна я заказал в букинистической лавке сборник работ средневековых алхимиков – одно из классических изданий. В одной статье мне попалась цитата без сноски, которая, по моему разумению, могла быть позаимствована у алхимиков Византии. Это то я и хотел проверить. Через несколько недель после сна о неизвестной книге мне пришел сверток от букиниста. Внутри оказалась рукопись на пергаменте, написанная в XVI веке. Она была иллюстрирована захватывающими воображение картинками, сразу же напомнившими мне увиденные во сне. Поскольку открытие заново принципов алхимии стало важной частью моей работы в новых областях психологии, то мотив моего повторяющегося сна становится легко объяснимым. Дом, конечно, символизировал мою личность и сферы ее осознанного интереса, а неизвестное крыло предвещало новый круг интересов и исследований, о чем сознательный разум в то время еще не подозревал. С того времени прошло тридцать лет, но того сна я больше ни разу не видел.
По Юнгу, сны играют важную дополнительную (или компенсаторную) роль в психике. «Общая функция снов - попытаться восстановить наш психологический баланс продуцирования материала сна, который восстанавливает трудноуловимым способом общее психическое равновесие».
Юнг подходит к сновидениям как к живым реальностям. Их надо получить посредством опыта и внимательно наблюдать. Иначе их понять невозможно. Уделяя внимание форме и содержанию сновидения, Юнг, пытался раскрыть значение символов сна и при этом постепенно отходил от свойственного психоанализу доверия к свободным ассоциациям в анализе сновидений. Для интерпретации снов не может быть простой механической системы, так как сон связан с символами, имеющими более одного значения. Анализ сна должен предприниматься с учетом аттитюдов, опыта и биографии сновидца. Помощь аналитика важна, но в итоге только сновидец может знать, что означает сон. «Образ является сконцентрированным выражением психической ситуации, не единственным и даже не преобладающим - простым и чистым содержанием бессознательного.
- - Все сны служат здоровью и целостности.
- - Сны не просто рассказывают сновидцу то, что он или она уже знает.
- - Только сновидец может с уверенностью сказать, может ли произойти то, что означает сон.
- - Не бывает сна только с одним значением.
- - Все сны говорят на универсальном языке, языке метафоры и символа.
Более важным, чем когнитивное понимание сна, является его понимание как акта извлечения опыта из материала сна и принятия этого материала всерьез. Сны следует рассматривать не как изолированные события, но как сообщения, идущие из бессознательного. Сон - процесс, создающий диалог между сознанием и бессознательным как важный шаг их интеграции
В неспособности интегрировать сознание и бессознательное, которые комплиментарны по своей природе, кроется причина психических заболеваний. Для достижения нормального состояния развития психотерапевт должен использовать архетипы коллективного бессознательного, которые воплощаются в некие видимые формы. Эти архетипы могут быть выявлены в процессе анализа сновидений и их интерпретации. На место свободных ассоциаций Фрейда Юнг ставит амплификацию, «направленные ассоциации он использует для выявления символов и мотивов бессознательного, для того, чтобы раскрыть значение сновидения и понять проблему пациента».
Утраченная гармония между сознанием и бессознательным может быть восстановлена с помощью сновидений. Они приносят воспоминания, инсайты, переживания, пробуждают скрытые качества личности и раскрывают бессознательные элементы в их отношениях. Благодаря их компенсаторному поведению анализ сновидений открывает новые взгляды и пути выхода из тупика.
В сериях сновидений выделяется феномен, чем-то напоминающий процесс развития внутри личности. Отдельные акты компенсации превращаются в подобие плана, ведущего к одной общей цели, словно шаги на пути развития. Этот процесс спонтанного самовыражения в символике серий сновидений Юнг назвал процессом индивидуации.
Толкование сновидений невыполнимо без знаний мифологии и фольклора, без понимания психологии древности и примитивных народов, а также религий. Это помогает выделить сущностный момент процесса индивидуации, который лежит в основе психологической компенсации.
Юнг разделяет сны на «большие», «средние» и «маленькие», или как мы можем сказать, на важные, средние и незначительные сновидения.
«Маленький» сон - это ночной фрагмент фантазий, которые пришли из субъективной и личной сферы и ограничен влиянием одного дня. Такие сны легко забываются, так как отражают ежедневные флуктуации психического баланса.
В «средних» сновидениях можно выделить структуру, сходную со строением драмы: описание места, развитие интриги, кульминация или перипетии, решение или результат.
Сущность сновидческих действий заключается в некоторой компенсации односторонности, ошибок, отклонений или других недоработок сознательной позиции. Юнг считает, что многие люди «склонны поддаваться предрассудку о том, что сновидения преследуют некие моральные цели, что они предостерегают, порицают, утешают, предсказывают будущее». В этот период своего творчества он призывает не переоценивать бессознательное, так как это может привести к ухудшению процесса принятия сознательных решений. Бессознательная функция действует успешно когда выполняет требования сознания в ограниченном количестве. Сновидение может помочь там, где в этом есть необходимость, или подсказать решение тогда, когда наши усилия потерпели полный провал, но бессознательное не занимает доминирующей позиции по сравнению с сознанием.
«Большие» (важные) смысловые сны часто помнятся всю жизнь и отказывают большое влияние на психический опыт. Они содержат символические образы, которые мы встречаем на протяжении всей истории человечества. В этих снах, относящихся к процессу индивидуации, мы находим мифологические мотивы или мифологемы, которые Юнг обозначил как архетипы. Они могут быть поняты как особые формы и группы образов, которые встречались не только везде и во все времена, но и в индивидуальных сновидениях, фантазиях, видениях и иллюзорных идеях. Юнг убежден, что человеческая психика уникальна и субъективна, и в тоже время личностна только частично, так как в глубине своей она коллективна и объективна.
«Большое», несущее смысл сновидение поднимается с глубинного уровня коллективного бессознательного, сохраняя свое значение, отличающееся от субъективного выражения, которое оно использует, благодаря пластичности форм. Такие сновидения чаще встречаются в критические моменты жизни. «Этот архетипический продукт не связан с личным опытом, а связан с основной идеей, чей смысл заложен внутри нее, а не в личном опыте и личных ассоциациях» (Jung C. G., On the Nature of Dreams, The Structure and Dynamics of the Psyche, pp. 288-296).
Некоторые сновидения могут быть осмыслены только с помощью мифологии, когда становится понятно, что мы столкнулись с коллективной эмоцией, типичной ситуацией, полной аффекта, которая не пришла напрямую из личного опыта. Это может быть универсальная проблема, которая, появившись в чьем-то субъективном мире, вывела себя в сознание сновидца как объективную.
Силы бессознательного могут взять верх на «маской» человека, в форме архетипического сновидения. Сновидение использует коллективные образы и фигуры, потому что выражает извечные человеческие проблемы, которые повторяются бесконечное число раз, и не связаны с нарушением только индивидуального равновесия.
Универсальные законы человеческой судьбы разбивают цели, ожидания, взгляды, принадлежащие личному сознанию. Эти размышления связаны со смыслами «больших» сновидений, с процессом реализации той части личности, которая еще не воплотилась, а находится в процессе становления.
Итак, сны создают важные компенсации. Они не очевидны и не понятны. Сны - это природная случайность, а природа не склонна приспосабливаться к человеческому сознанию. Мы можем усилить эффект компенсации, поняв сновидение, и это необходимо, поскольку голос бессознательного так легко становится неслышным.
В 1957 году Юнг прочел лекцию «о синхронистичности» и в этом же году опубликовал одноименную работу. В этой работе компенсаторная функция сновидений не упоминается, но образы сновидений встраиваются в такой ряд событий, который невозможно объяснить с точки зрения причинности. Приводя пример такого ряда из шести событий, где ключевым образом является «рыба» (и сновидение с образом рыбы в том числе), Юнг все же считает эту группу событий совпадением. Приводя еще один случай совпадений, он пишет, что «иногда трудно отделаться от впечатления, что имеет место предчувствие наступления серии определенных событий» 1. Особо возникает вопрос: что побуждает человека запоминать то первое событие, которое создает основу серии случайных событий.
«Чем больше нагромождается «предвиденных» деталей события, тем сильнее впечатление существования предчувствия, и тем невероятнее кажется случайность». Следующий пример особенно ценен тем, что иллюстрирует совпадение сновидения и события в бодрствующем состоянии, которое произошло с другом Юнга, когда он узнал город из своего сна. «Он нашел и площадь, и собор, которые точно соответствовали тем, что приснились ему.… Не успел он повернуть за угол, как на самом деле увидел карету, запряженную двумя булаными лошадьми».
Юнг обнаружил, что «ощущение уже виденного» (sentiment du deja-vu) в большом количестве случаев основывается на предчувствии во время сна (это предчувствие может посетить и во время бодрствования). «В таких случаях простая случайность становится крайне маловероятной, потому что совпадение известно заранее. Оно утрачивает свой случайный характер не только психологически и субъективно, но и объективно, поскольку накопление совпадающих деталей неизмеримо уменьшает вероятность случайности, как определяющего фактора». Если в данных случаях неуместно говорить о «случайности» происходящего, то это уж вопрос «смыслового совпадения». «Как правило, его объясняют предчувствием - иными словами, предвидением». Можно говорить и о ясновидении, телепатии и т. п., но это, по мнению Юнга, «не научные концепции, которые могут считаться формулировкой принципа, ибо никому еще не удалось построить причинный мост между элементами, образующими «смысловое совпадение». Так как причинное объяснение невозможно дать, то остается назвать эти «невероятные происшествия беспричинной природы» «смысловыми совпадениями».
Опираясь на эксперименты Д.Б. Райна («карты Зенера»), Юнг считает, что психе может преодолевать пространственный фактор, а временной фактор может стать психически относительным. Концепция энергии здесь неуместна, не годится также и закон причинности.
Пример Юнга о своей пациентке, которая накануне увидела во сне золотого скарабея, и он потом влетел в окно во время сеанса психотерапии, еще раз ярко демонстрирует роль сновидений в смысловых совпадениях. Юнг считает, что эта история «не более чем парадигма бесчисленных случаев «смысловых совпадений», которые наблюдались» не только им, «но и многими другими, и обильно задокументированы».
Далее я привожу обширную цитату, где Юнг классифицирует все случаи «смыслового совпадения». «Они включают в себя все, что относится к категории ясновидения, телепатии и т.д., от подтвержденного очевидцами видения Сведеборгом большого пожара в Стокгольме до недавнего рассказа маршала авиации сэра Виктора Годара о сновидении неизвестного офицера, в котором была предсказана действительно имевшая впоследствии место авария самолета Годара.
Все упомянутые мною феномены можно разделить на три категории:
- 1) Совпадение психического состояния наблюдателя с происходящим в момент этого состояния, объективным, внешним событием, которое соответствует психическому состоянию или его содержимому (например, скарабей), в котором не прослеживается причинная связь между психическим состоянием и внешним событием, и в котором, учитывая психическую относительность времени и пространства, такой связи не может и быть.
- 2)Совпадение психического состояния с соответствующим (происходящим более-менее в то же время) внешним событием, имеющим место за пределами восприятия наблюдателя, то есть на расстоянии, удостовериться в котором можно только впоследствии (например, стокгольмский пожар).
- 3) Совпадение психического состояния с соответствующим, но еще не существующим будущим событием, которое значительно отдалено во времени и реальность которого тоже может быть установлена только впоследствии.
События групп 2 и 3 еще не присутствуют в поле зрения наблюдателя, но уже ему известны, если, конечно, их реальность будет подтверждена. Поэтому я назвал эти события "синхронистическими", что не следует путать с "синхронными".
Если между параллельными событиями нельзя проследить никакой причинной связи, и единственной заметной и доказуемой связью между ними является общность смысла или эквивалентность, то это также есть основа древней теории соответствия «высшей точкой, а заодно и временным концом которой стала идея Лейбница о заранее установленной гармонии». Синхронистичность - это, по мнению Юнга современный и модернизированный вариант устаревшей концепции соответствия, взаимопонимания и гармонии, который основан на эмпирических ощущениях и экспериментах.
Интересующие нас «синхронистические феномены доказывают возможность одновременной смысловой эквивалентности разнородных, причинно не связанных друг с другом процессов; иными словами, они доказывают, что воспринятое наблюдателем содержимое может быть, в то же самое время, представлено каким-то внешним событием, причем без всякой причинной связи. Из этого следует или что психе расположена вне пространства, или что пространство родственно (связано) с психе. То же самое относится к временному (темпоральному) определению психе и к психической относительности времени».
В дополнение к вышесказанному Юнг предполагает, «что психический фактор, который модифицирует или даже исключает принципы, лежащие в основе мировоззрения физика, связан с эмоциональным состоянием субъекта».
Сновидения. Они нас приводят в замешательство, вгоняют в краску и часто пугают. Тысячи лет люди пытались понять их значение, но и по сей день никто не знает со всей определенностью, в чем их смысл и какова их функция. Ученые знают, зачем нужен сон, но понятия не имеют, зачем нужны сновидения.
Физиологическое объяснение состоит в том, что сновидение - это глюк, побочный эффект специфической мозговой активности. Во время сна с мозгом что-то происходит и это сопровождается потоком визуальных образов, проплывающих перед внутренним взором сновидца. Почему так происходит и, какова функция этих видений, нейрофизиологи не знают. И уж тем более они не знают, почему в сновидениях появляются те, а не иные образы и сюжеты.
Но как бы то ни было, во все врема люди видели в сновидениях особый мистический смысл и в меру сил старались их понять. Попытки толкования сновидений описаны в Библии, в древней Греции был составлен уже целый сонник, а в некоторых культурах толкование сновидений было (и остается?) самостоятельной специальностью.
Вполне возможно, что стремление раскрыть тайный смысл сновидения заложено в самой природе человека. Практически каждый человек может вспомнить сновидение, оставившее в душе глубокий след. Сновидение, от которого нельзя было так просто отмахнуться, - как будто оно действительно имело какой-то особый судьбоносное значение и настойчиво требовало к себе внимания…
Вместе с бурным развитием психологии в 19–20 веках интерес к толкованию сновидений разгорелся с новой силой, и с подачи Фрейда содержание сновидений наконец-то вошло в сферу научных интересов. На рубеже веков, в 1900 году, Фрейд опубликовал большую книгу - «Толкование сновидений» , и именно она сделала его известным и прорубила дорогу для зарождающегося еще психоанализа. Вот с него и начнем…
Фрейд
Чтобы понять логику Фрейда в толковании сновидений, нужно помнить, что его теория возникла не на ровном месте. Тема сексуальности легла в основу психоанализа не в силу личного помешательства Фрейда, а потому, что таковы были времена.
Пуританские нравы викторианской эпохи создали благодатную почву для произрастания всевозможных психических расстройств на почве сексуальности. И огромная заслуга Фрейда состоит в том, что он вытащил на поверхность этот конфликт между требованиями морали и зовом звериной сущности в человеке и заставил людей начать «говорить об этом».
Фрейд первым заглянул в бессознательное и неудивительно, что в первую очередь он там обнаружил то, что лежало с самого верху, самую напряженную проблему - подавленную ханжеской моралью сексуальность.
После десятилетий (столетий?) старательного вытеснения, тема сексуальности оказалась практически полностью погруженной в бессознательное. А поскольку сексуальность - это естественная и в буквальном смысле жизненно важная сфера человеческого бытия, то и энергетическая насыщенность психических конфликтов, возникших на почве этого вытеснения, была очень велика и повсеместна. Можно сказать, что во времена Фрейда каждый фаллический символ действительно был фаллическим символом.
Так вот и получилось, что исследования Фрейда привели его к выводу, что все психические проблемы сводятся к сексуальному подтексту. Сновидения, разумеется, Фрейд рассматривал в том же русле, но при этом он сформулировал две гипотезы, которые интересны нам русле нашей темы.
Во-первых, Фрейд выдвинул предположение, что сновидения - это способ, которым психика отыгрывает подавленные, забытые или просто недоступные желания. То есть, он считал, что в сновидениях нам снится то, чего бы мы хотели сделать или получить в повседневной жизни.
А во-вторых, Фрейд предложил рассматривать образы сновидения не в буквальном их смысле, а в форме метафор, аналогий, знаков и символов. То есть, если снится лодка плывущая по воде, то это сновидение не о лодке, не о воде, и не о путешествии, а о чем-то таком, на что эти образы символически указывают. А задача толкования, как раз и сводится к тому, чтобы проложить дорожку от буквального к символическому и понять, какое конкретное подавленное желание скрывается за смутными и неопределенными образами сновидения (фрейдовское толкование сновидения про лодку очевидно, поэтому не будем заострять внимания).
И вот здесь Фрейд сам себе сделал подножку, применив для поиска истинных значений этих образов разработанный им же метод свободных ассоциаций. В двух словах, суть метода сводится к тому, чтобы пациент продуцировал цепочку ассоциаций на какой-то первоначальный образ, и продолжал до тех пор, пока это не приведет его к какой-то болезненной теме.
Принципиальный недостаток этого метода состоит в том, что каков бы ни был первоначальный образ, цепочка свободных ассоциаций, всегда ведет к наиболее напряженному внутреннему конфликту - он как магнитом ее притягивает. Поэтому у Фрейда так и получалось, что любой образ сновидения рано или поздно приводил к наиболее заряженной проблеме - к подавленной сексуальности, а большая часть обнаруженных таким образом желаний касалась удовлетворения сексуального инстинкта.
Фрейд этого свойства свободных ассоциаций не учел, и в результате сделал множество далеко идущих выводов, основываясь на том, что за какую ниточку не потяни, везде вылезают сексуальные проблемы. Так и вышло, что весь классический психоанализ оказался пропитан этим заблуждением.
Тем не менее, Фрейд проделал огромную работу, и его первые попытки разобраться в истинном значении сновидений создали мощный плацдарм для дальнейших исследований. Все-таки, даже неправильное понимание - это гораздо лучше, чем отсутствие какого-либо понимания вообще или, того хуже, нежелания что-либо понимать вовсе.
Юнг
Если мы говорим о том, что Фрейд был помешан на сексуальности, то Юнг, в свою очередь, был одержим исследованием символов. Одной из центральных идей его теории было предположение о том, что бессознательное «мыслит» универсальными символами и наиболее явно выражает себя в мифологических сюжетах.
Отталкиваясь от классической теории психоанализа, Юнг шагнул гораздо дальше и глубже в понимании устройства человеческой психики. За очевидными и поверхностными душевными конфликтами, он увидел проблемы иного порядка - те, что волновали человечество на протяжении всей истории и независимо от культуры.
Юнг считал, и находил тому массу подтверждений, что в самой природе человека заложены универсальные основы, определяющие способы его реагирования на окружающую реальность - он называл из архетипами, психическими инстинктами. Точно так же, как животные инстинкты требуют и помогают человеку исполнять свою биологическую программу, архетипы определяют структуру его восприятия, основные модели поведения и главные движущие мотивы.
И в сновидениях Юнг, в первую очередь, искал как раз манифестацию этих универсальных психических инстинктов. За свою жизнь Юнг проанализировал по меньшей мере 80 000 сновидений и выстроил новый более целостный подход к толкованию сновидений. К сожалению, по какой-то причине он не стал оформлять результаты своих исследований в виде отдельной монографии, поэтому чтобы составить представление о его методе, нужно переворошить множество других его работ, где часто встречаются практические примеры анализа сновидений с обширными пояснениями, что и почему.
Принципиальное отличие юнговского подхода состоит в очень бережном отношении к их содержанию. Если Фрейд тут же уводил пациента в свободные ассоциации, оставляя оригинальный сюжет и образы сновидения без особого внимания, то Юнг, наоборот, все время напоминает, что не следует далеко отходить от первоначальных образов, потому что вся ценность скрывается именно в их символическом значении.
Самая сложная часть в юнгианском толковании сновидений состоит в том, что от исследователя требуются глубокие и широкие познания в мифологии и «символической философии». Юнг считал, что без этого невозможно будет отличить сюжеты сновидения, порожденные повседневным жизненным контекстом сновидца, от тех, что возникли из глубин коллективного бессознательного, и как таковые имеют гораздо более важное значение.
По сути, юнговская теория говорит о том, что каждый человек может проследить в своей душе отражение всех основных мифологических сюжетов известных человечеству, потому что мифы - это не пустые сказки, а символическое изображение глубинных психологических процессов, происходящих в каждом человеке. Именно поэтому, во всем мире и в самых различных культурах эти сюжеты повторяются снова и снова.
Однако снятся нам не только мифы и универсальные символы. Огромное значение имеет и личный жизненный опыт сновидца - так называемый контекст сновидения. Юнговский подход к толкованию также подразумевает использование ассоциаций, но в отличие от фрейдовского метода, где каждая новая ассоциация «придумывается» к предыдущей, здесь ассоциации все время возвращаются к первоначальному образу и формируют что-то вроде «облака понимания». Это дает возможность понять и более глубоко прочувствовать каждый образ и поворот сюжета, и тем самым приблизиться к пониманию всего послания.
По-другому Юнг видел и задачу сновидений. Одним из основных принципов функционирования психического аппарата он считал его постоянное стремление к равновесию, а целью всякого психического симптома видел восстановление этого равновесия. Соответственно, и сновидения он рассматривал, как попытку психики восстановить нарушенный баланс. Например, человеку с необоснованно раздутым самомнением может присниться, что оказывается голым на публике. Известный сюжет, да? Цель этого сновидения в том, чтобы сдвинуть самооценку в более адекватное положение, показав, что король-то голый.
То есть, с точки зрения аналитической психологии, бессознательное в сновидениях показывает нам спектакли, рассказанные метафорическим языком, цель которых - восстановить нарушенное психическое равновесие. И не в том смысле, чтобы «успокоить» сновидца, а в смысле ликвидации глубоких перекосов в его сознательной позиции. Вообще, сновидения бывают довольно жесткими в том, чтобы достичь своей цели, - кошмары начинают сниться именно тогда, когда более мягкую форму рекомендаций человек отказывается замечать. Чем ярче эмоциональный накал в сновидении, тем важнее его послание.
Однако следует сделать одну оговорку. Хотя Юнг и предложил гораздо более глубокий подход к толкованию сновидений, его все равно нельзя считать однозначно «правильным». Это был метод Юнга и он хорошо работал в ЕГО руках. У сновидений есть такое общее свойство, что они разговаривают с человеком на том, языке, который он готов понимать.
Юнг всю свою жизнь - с ранней молодости - изучал мифы и символы, и неудивительно, что это отразилось на его психологической теории. Он видел в человеке то, что хотел видеть, и сейчас уже очень сложно отделить юнговскую одержимость символами от истинной природы человеческой психики. Может быть Юнг был прав, а может быть его теория - лишь отражение свойств его собственной уникальной и, безусловно, богатой личности.
Есть такое известное наблюдение - юнгианцам снятся юнгианские сны , переполненные мифологическими параллелями, сказочными персонажами, драконами и демонами. Но вполне возможно, что это как раз тот случай, когда бессознательное говорит со сновидцем на понятном ему языке.
Сатов
Нравится последовательность имен: Фрейд, Юнг, Сатов - не удержался. :-)
Вообще-то, я хотел еще написать пару слов про Перлза и работу со сновидениями в гештальт-терапии, но как-то устал уже от этой статьи, да и рассказывать там особо нечего. Гештальтисты не особенно жалуют психологическую теорию - им важнее практика психотерапии. Поэтому и со сновидениями они работают постольку, поскольку это может дополнить общий терапевтический процесс.
Толкованием в буквальном смысле они вообще не занимаются, а используют образы сновидения, как отправную точку для проговаривания своих переживаний. В каком-то смысле это похоже на фрейдовские свободные ассоциации, так что конкретный сюжет конкретного сновидения в гештальт-терапии не так уж и важен - все равно пациент в своем рассказе быстро уходит к своим актуальным и наиболее напряженным проблемам.
Чтобы пояснить, что они делают со сновидениями, можно вспомнить пример, который приводит Энрайт. Там пациенту приснился какой-то сюжет про вокзал, поезда и каких-то персонажей. Во время сеанса ему было предложено поочередно ставить себя на место основных действующих лиц и говорить от их имени - «Я такой-то и такой-то, еду туда-то, у меня такое вот настроение. Я хочу того-то…» - ну и так далее.
Цель этой процедуры в том, чтобы попробовать вытащить скрытые за этими образами эмоции - незавершенные гештальты. Но никаких эмоций у пациента не возникло до тех пор, пока ему не предложили высказаться от имени « вокзала» - и вот тут его прорвало, потому как напомнило ему о том, что его - такого большого и значительного - никто на самом деле не замечает, все просто проходят его «насквозь» и отправляется по своим делам.
В общем, в гештальте сновидение - это сырой расходный материал, не требующий к себе особо трепетного отношения. Однако сама эта методика с проговариванием, определенно, заслуживает внимания.
Пишите в комментарии свои сновидения, и в следующей статье я постараюсь показать обобщенную технологию толкования на конкретных примерах.
Понравилась публикация?
Поделитесь находкой!
Возможно, вас также заинтересует:
Давайте поговорим об этом!
Войти с помощью:
